13. Митрополит Петроградский ⧸⧸ Свт. Иосиф Петроградский

Митрополит Петроградский 26 августа 1926 года архиепископ Иосиф распоряжением заместителя патриаршего местоплюстителя митрополита Сергия Строгородского был переведен на Ленинградскую кафедру и возведен в сам митрополита Ленинградского с возложением белого клубука с алмазным крестом и креста на митру. Возражая против именования митрополитом Ленинградским, владыка Иосиф предпочитал называться митрополитом Петроградским. Священнослужители Петрограда, ходатайствовавшие о назначении владыки Иосифа, возлагали на него строгого, умного и высокообразованного архиерея большие надежды в наведении порядка и мира в Петроградской епархии, пребывавшей с 1922 года после расстрела священно-мученика митрополита Вениамина Казанского фактически без правящего архиерея. В городе высоко подняли голову обновленцы, которые заняли немалых рамов, пользуясь поддержкой властей. Трудное положение православных усугублялось тем, что никто из православных векарных архиереев не был в состоянии возглавить епархию и наладить нормальную церковную жизнь. Еще более осложнила ситуацию назначение в 1926 году временным управляющим епархии епископа Ямбургского Алексея Симанского. Его поддерживала лишь небольшая группа духовенства, которую всегда подозревали в обновленчестве. Остальное духовенство его не признавало, по словам новомученика проэтерея Михаила Чельцова, за его величайшую вину против Церкви и митрополита Вениамина и за его громаднейшую услугу обновлению.

Об этой услуге отец Михаил подробно повествует в своих воспоминаниях. Епископ Алексей в Питер явился в 1921 году, будучи переведен сюда из Тихвина, и до обновлений ничем себя не проявлял. красивый из себя, ловкий, любезный, вполне светский. Он любил светское дамское общество. Даже во время богослужения он нередко посматривал по сторонам и даже улыбался и раскланивался со знакомыми, хотя бы и барынями. Среди народа и большинства духовенства он симпатиями не пользовался. Таким бы средненьким ничтожеством он и прибыл до конца дней своих, если бы не печально его вмешательство в дело снятия запрещения с претерея Александра Ивановича Веденского. Веденский за его самовольную отлучку из Петрограда в Москву, за дерзкое попрание прав Патриарха и насильственное его удаление из кафедры, был митрополитом Вениамином в мае 1922 года запрещен в священнослужении.

Это запрещение заметно сильно беспокоило Веденского, и он всячески то прельщением, то угрозами, даже смертью добивался и даже требовал от Вениамина разрешения от запрещения. Но митрополит Вениамин оставался непреклонным и не убоялся смерти и запрещения не снимал. Вениамина арестовали домашним арестом, но он не сдавался. К нему не раз являлся Веденский, совместно с Бакаевым, бывшим председателем ЧК, но все напрасно. Тогда Веденский стал воздействовать на викариев, которые еще пользовались правом свободного доступа к Вениамину, но и они не желали просить митрополита. Веденский, совершенно верно оценивая для дальнейшего роста обновления своего правомучия как свободного от запрещения в священнослужении, собирает в квартире Алексея всех викариев и требует от них снятия с него запрещения. Викарии вполне резонно отказываются, ссылаясь на общецерковные правила. Веденский требует, Бакаев настаивает и грозит, викарии не сдаются.

Ни один час толковали. Алексей сдавался на разрешение и склонял к нему прочих викариев. Николай все время молчал, Венедикт сильно, но тактично не соглашался, а Иннокентий резко и категорически отказывал. В конце собрания даже и Николай сказал, что не согласен дать разрешение на священное действие Веденскому. С этим концом все разошлись по домам. А наутро, к своему ужасу и удивлению, читают в газетах о снятии запрещения спратерея Введенского епископом Алексием. Было поражено и возмущено этим поступком и всё питерское духовенство. Я в это время уже сидела в тюрьме.

И отношение у него к Алексею из безразличного перешло во враждебное. Духовенство хорошо осознавало, что запрещенный в священнослужении Веденский, бессильный человек в Рясе, а так как обновление было почти исключительно его одного дела, то с ним запрещенным оно не пошло бы вперёд и заблекло. Он же, свободный от запрещения, естественно, должен был творить обновление и развивать его как свое детище. Таким образом, в конечном выводе оказывалось, что епископу Алексий, снявший запрещение Свиденского, послужил дело обновления в значительной степени, послужил как самый ревностный сторонник его. Поэтому вина за обновление на Алексии лежит очень великая и ничем не могущее быть оправданной. или извиненной. Впоследствии Алексия оправдывал себя тем, что этот антиканонический поступок допустил только в желании облегчить участь Вениамина. Ему было обещано это за снятие запрещения Веденскому.

Алексию нельзя отказать в уме, и он не мог не досообразить, что Веденский, запрещенный весьма, нуждался в Вениамине и не мог бы допустить его казни. дабы не оставить себя навсегда под запрещением. Веденский, свободный от запрещения, совершенно не нуждался в Вениамине и последнему требовалось отплатить за запрещение, стерев его с лица земли. Таким образом, Алексей этим своим актом, конечно, бессознательно подвел под расстрел митрополита Вениамина. Снял запрещение Сведенского только потому, что испугался угрозы тюрьмы, чем поплатились чуть ли не на другой день после этого снятия активные противники его, епископы Венедикт и Иннокентий. В дальнейшем Алексей признавал обновленческое ВЦУ, затем калосся в этом на собрании духовенства. Позже он был выслан из Ленинграда на три года в Среднюю Азию, а по возвращении из ссылки весной 1926 года вместе с вернувшимся тогда же из ссылки векарным архиереем и епископом Петерговским Николаем Ярушевичем он поспешил в Москву к митрополиту Сергию и получил от него назначение управляющим Петроградской епархией. Однако, кроме небольшой группы духовенства, считавшейся обновленческой и готовой объединиться с Алексием на самых льготных для него условиях и как будто бы во вред чистоте православия, большинство Петроградского духовенства по-прежнему не признавало и не принимало Алексия, добиваясь от митрополита Сергия назначения правящего авторитетного архиерея и старейших Найти такого архиерея было нелегко, поскольку многие из старейших отказывались, боялись высылки и прочих скорбей и неприятностей, связанных с высоким, но в тех условиях очень опасным и беспокойным положением архиерея на Петроградской митрополитической кафедре.

Тогда митрополит Сергий позволил Петроградскому духовенству самим подыскать и упросить себе епископа. В результате поездок и переговоров в конце концов удалось уговорить архиепископа ростовского Иосифа. Митрополит Иосиф, писал отец Михаил Чельцов, был известен и то очень немногим небольшому кругу духовенства отчасти мирян. Но назначение его было встречено с большой, даже восторженную радостью. Ну, думалось, наконец-то мы опять с настоящим архиереем, наконец-то прекратятся архиерейская рознь и скачки на первенство, наконец-то наступит мало-помалу порядок в наших делах и взаимоотношениях. Так мы думали и наивно думали. Мы забывали ужасного нашего врага, советскую власть, которая не могла нас оставить, хотя бы и при малом благополучии. Да и мы при нашей наивности допустили грандиознейшую нетактичность.

Нетактичность эта состояла в устроении грандиознейшего торжества в день Александра Невского, 30 августа. Собор Александра Невской Лавры до то ли находился в ведении обновленцев и к концу августа, по старому стилю, был снова передан нам. Уже это одно событие давало большое торжество. К нему присоединился и престольный праздник Лавры. Торжество усугублялось. На этом и следовало покончить. Но русские люди, люди большого размаха, широкой натуры, не удержались и здесь. Приурочили к этим двум торжествам еще третье и гораздо большее встречу и первое служение вновь прибывающего митрополита.

Это одно событие, давно желанный, но давно и невиданный митрополит, его белый клубок, само по себе способно было созвать на собор массы верующих, а когда оно соединилось с первыми двумя, то получилось торжество действительно величайшее. 29 августа по старому стилю митрополит прибыл в Ленинград, где был тепло встречен к лерам и прихожанами. Духовенство за всеночной литургией присутствовало почти всё. Народу богомольцев было до чрезвычайности много, запрошена была вся площадь перед собором. Кажется, весь православный Питер пребывал в эти службы всеночной и литургии в Лавре. В восторгом и умилении не было пределов, радость слышалась отовсюду и виделась на лицах, разговоры лились самые оживленные и молитвы на Бога благодарные. Да и сам митрополит Иосиф внушал к себе с первого же взгляда на него симпатию и доверие. Высокий и ростом, несколько сутоловатый, сидеющий длинной бородой, нависшими бровями, умными, приятными глазами, совершенно аскетического облика, монах привлекал к себе и нравился.

Богослушения у него не было, ничего вычурного, просто и молитвенно. Симпатия к нему развивалась от отзывов о нем людей, видавших и говоривших с ним. Отзывались о нем как об истинном монахе, добром человеке, горячем молитвеннике, отзывчивом к нуждам и горестям людским. Хотелось быть около него, слушать его. И нам, духовенству, казалось, что именно его-то нам и нужно, что именно он-то и может проявлять тот авторитет, который обязывает, послушание отклоняет от противления, научает к порядку, дисциплинирует одним взглядом, словом, что с ним-то начнётся у нас настоящая жизнь, что будет у нас владыка-отец. По воспоминаниям другого петроградского священника, новый митрополит высокого роста, седой и в очках, вид серьезный, несколько необщительный, как будто суровый. Есть что-то общее во внешнем виде с покойным митрополитом Вениамином. Ходит несколько сутуловато, ни с кем не разговаривает в алтаре.

Даже через епископа Григория послала сказать беседовавшему в алтаре духовенству держать себя покойнее. У епископа и духовенства в выдержании себя сразу почувствовалось, что приехал Хозяин. Все подтянулись. Голос у него высокий, довольно нежный, приятный, дикция чистая. В общем, впечатление хорошее, приятное. За время пребывания в Ленинграде Владыка встретился с семьями своих младших братьев Николая Семеновича, проживавшего в Ленинграде, и Петра Семеновича, проживавшего в детском селе под Ленинградом. Встреча проходила на квартире Николая Семеновича, причем Владыку сопровождал один из его прислужников. О встрече митрополита Иосифа с братьями автор рассказала Нина Николаевна Барботько, дочь брата Николая.

Владыка очень торопился выехать в Ростов-Великий, надеясь по возвращению принять у братьев себя. Но этой встрече не суждено было сбыться. Покидая Ленинград, Владыка Иосиф не предполагал, что больше он сюда добровольно никогда не возвратится. 13 сентября 1926 года митрополит Иосиф, оставив в временном управляющем епархии епископа Янбургского Гавриила Воеводина, выехал в Ростов-Великий, чтобы проститься со своей прежней паствой, с которой он прожил более 17 лет. Это обычная версия дальнейшего хода событий, которая приводится в различных источниках. Однако во время следствия в 1930 году митрополит Иосиф показал на допросе так, Я, отслужив одну службу в Александрневской лавре, поехал в Новгород за вещами, откуда должен был выехать в Москву в ГПУ. В Москве в ГПУ мне во въезде в Ленинград было отказано и предложено было выехать в Ростов Ярославской губернии. Действительно, в Москве митрополит Иосиф был вызван к Тучкову, начальнику 6-го отделения секретного отдела ОГПУ.

После разговора с ним, Владыке было запрещено возвращаться в Ленинград и определенное место проживания Ростов-Великий. Очевидно, что власти испугались того воодушевления, которое охватило церковный народ и решили, что Иосифа трудно будет держать под контролем. Тем временем в Ленинградской епархии все более обострялись отношения между либерально настроенным духовенством во главе с протереем Николаем Чуковым той самой группой, которая поддерживала епископа Алексея и пыталась добиться соглашения с властями, и консервативным, презрительно называемого либералами правом. Либеральное духовенство старалось вернуть в Петроградскую партию, назначенную в Новгород архиепископом Алексеем Семанским. Правые этому активно противились. от митрополита Иосифа Либерала пытались добиться признания достигнутого компромисса с властями и потребовали от него, первое, чтобы он заявил в административный отдел о солидарности с нашей запиской в ее пархивальном собрании. 1. Проект епархиального собрания, составленного в процессе переговоров с ОГПУ и имеющий своей целью достижение соглашения с властями и получение легализации епархиального управления.

2. Чтобы выбирал новых векариев без прошлого в деятельности, приемлемых для власти. 3. Чтобы старался оставаться нейтральным среди группировок духовенства. Четвертое – чтобы оставил предсвященного Алесея викарием здесь. И пятое мелочь – чтобы приказал поминать себя ленинградским, что, по-видимому, правы избегают. В это время переведенный в Новгород архиепископ Алексий и оставался в Петрограде и стал мало-помалу служить в церквах. Другие векарные епископы, Шлесербургский Григорий Лебедев и Гдовский Дмитрий Любимов, противились этому служению.

От митрополита Иосифа, как правящего архиерея, было получено письмо с запрещением иноепархиальным и архиереям совершать службы в епархии без разрешения заместителя митрополита, епископа Гавриила. Тем не менее, Алексей продолжал служить, не обращая внимания на это распоряжение, а епископ Гавриил особенно на нем не настаивал. Духовенство волновалось. Стали распространяться слухи, что Иосиф больше не вернется и что Алексей скоро снова будет назначен правящим ститулом митрополита. Духовенство стало требовать от архиереев исполнения распоряжений митрополита Иосифа, которого, несмотря на удаление от епархии, считали правящим, по свидетельству отца Михаила Чельцова, и имя его, как правящего, все еще продолжало произноситься. и признашение его имени за богослужение все мы придавали большое значение. Значило оно, что у нас все-таки есть правящий епископ, а поэтому все поползновения друзей Алексея и компании провести Алексея к нам, митрополиты, должны будут оставаться в области лишь мечтаний. Назначить на место неудаленного нельзя и удалить митрополита Иосифа нельзя.

Следует отметить, что эта борьба между двумя группами Петроградского духовенства не была просто распри из-за личных отношений между духовенством или из-за симпатии и антипатии к тем или иным архиереям, а имела гораздо более глубокие причины. Как ясно показали дальнейшие церковные события, это было противостояние двух церковных направлений — соглашательского, полуобновленческого и бескомпромиссного строгого церковного.