13. Епископ Иларион Бельский. Первый арест ⧸⧸ Петроградские иосифляне

Последние иосифлянские архиереи Петроградской епархии. Глава третья. Епископ Иларион Бельский. В материалах следственного дела 1937 года епископа Сергия Дружинина неоднократно упоминается имя епископа Илариона Бельского как единомышленника и соратника владыки Сергия в активной контрреволюционной борьбе против советской Епископ Иларион с 1933 года проживал в ссылке в марийском городе Кузьмодемьянске, родом из Петербурга. Он, однако, с владыкой Сергием не был знаком и там не встречался. Их пути пересеклись в последние годы жизни, и они оба приняли мученическую кончину в Йошкар-Оле в 1937 году. Жизненный путь владыки Иллариона. Архиерейская хератония и первый арест.

Сведения о жизни епископа Иллариона довольно скудны. По материалам следственного дела известно, что он родился в Петербурге 20 марта 1893 года в семье священника Владимирской Церкви на Владимирской улице и Анна Яковлевича Бельского. В крещении был наречен Иваном. В 1927 году отец епископа Иллариона еще был жив. Видимо, с ним же проживала и сорокалетняя сестра владыки Елена Ивановна. Спустя семь лет при заполнении анкеты 1934 года на вопрос о наличии родственников Владыка Иларионом был дан отрицательный ответ, так, чтобы следователем в этой графе был поставлен замысловатый знак Z. Иван окончил Оланецкую семинарию и с 1917 года работал воспитателем в Петроградском духовном училище. Затем приехал в Петроград и поступил в Александреневскую лавру, где 12 августа 1919 года был пострижен в монашество с именем Эларион.

В 1922 году он был рукоположен в священнический сан и направлен для служения в Борисобглебскую церковь на Калашниковской набережной Петрограда. При этом он также исполнял и обязанности правителя дел Духовного Собора Лавры. После ареста митрополита Вениамина Казанского отец Иларион был арестован по делу иеромонаха Александра Невской Лавры Льва Егорова, возглавлявшего Православное Братство. Власти были недовольны деятельностью Братств и различных православных обществ, которые стихийно возникали повсюду. Еще 22 апреля 1922 года в известиях появилась хлесткая статья, в которой с негодованием отмечалось «В Петрограде свирепствует какая-то эпидемия братств, духовных кружков, подготовительных религиозно-схоластических школ. Духовенство обрабатывает этим путем молодежь». Ранним утром 1 июня 1922 года несколько насельников Лавры были арестованы и подвергнуты усиленным допросом. 3 июня в 4 часа утра в Лавру вновь явились чекисты и предъявили ордер на обыск и арест Отца Льва, но найти его не смогли.

Это же повторилось и на следующую ночь. По подозрению в выкрывательстве задержали иеромонаха Илариона Бельского. и в течение двух месяцев допрашивали, а затем освободили без предъявления обвинения, дело было прекращено. Осенью 1924 года отец Иларион был вызван в Москву святейшим патриархом Тихоном и первого октября хиротонистом воепископа Каргопольского в Викарии Оланецкой епархии, причем его хиротонию возглавил сам патриарх. В 1925 году патриарший местоблюститель митрополита Петр Крутицкий перевел владыку Иллариона в Смоленск с назначением епископом Пареческим, управляющим Смоленской епархией. 19 июня владыка Илларион прибыл в Смоленск и в течение трех лет до своего ареста успешно управлял епархией. Он активно боролся с обновленническим расколом, способствуя укреплению о чем позднее наследствие показал так. По прибытии в город Смоленск я по приглашению церковных советов служил по церквям Смоленска, рукополагал в сандиаконы и священника по просьбе общин, по добровольному желанию некоторого духовенства принимал таковых в общении с Православной Церковью из обновленческого раскола.

По просьбе общин владыка награждал священнослужителей соответствующими наградами, Так он возвел в игумена иеромонаха Троицкого монастыря Смоленска, а 13 июня 1926 года наградил саном игуменьи монахиню Серафимовского монастыря Раису Сенкевич из города Сычевки. Последнее сыграло для него роковую роль. 5 февраля 1927 года епископ Илларион был арестован по обвинению в связях с активными членами Сычевской монархической группировки, оказывавшими содействие лицам, выдававшим себя за членов семьи бывшего царского дома Романовых. На допросе владыка Иларион подтвердил, что возвел монахиню Раису Сенкевич в Сан-Игумени, причем с письменным разрешением интерполита Сергия Строгородского, но категорически отрицал какие-либо разговоры с ней на политические темы. А относительно слухов о царских детях заявил, что вообще ни от кого и никогда об этом не слыхал. На самом деле монахиня Раиса действительно по своей простоте доверилась авантюристам, выдававшим себя за членов царского дома, великих князей. Познакомилась она с ними еще в августе 1925 года во время поездки в Великий Устюг к епископу Иринарху. Судя по ее показаниям, на станции «Вятка» к ней подошла незнакомая гражданка и спросила, живо ли духовенство в Москве.

Затем, разузнав у матушки, кто она и куда едет, спросила адрес и дала свой. Город Свердловск, Монастырский собор, Игумении, Феонии. В ноябре 1925 года встреченная матушкой гражданка приехала в Сычевку с молодым человеком. Представлялись они как Мария Николаевна, царская дочь, или Муся, и Андрей Владимирович, великий князь. Позднее прибыл якобы спасшийся царевич Алексей. Монахиня Раиса довольно быстро поверила великим князьям в кавычках и вскоре рассказала о них игумену Кириллу Сычеву, Василию Костылеву и другим надежным людям. Игумен Кирилл позднее наследствие показал, что когда Раиса Сенкевич представила ему Ковшикова и Чеснокову как великих князей, то он, дабы удостовериться в подлинности их княжеского происхождения, совместно с Сенкевич и монашкой Федоровой Натальей, встречал личности князей с портретами царских фамилий в календаре, причем убедились, что действительно есть большое сходство. А Василий Костылев, хотя и сомневался с первой же встречи в подлинности великого князя Андрея Владимировича, который говорил слишком грубо, а не как интеллигент, однако все-таки принимал их у себя.

Предоставлял им квартиру и деньги, устраивал встречи с ними. Позднее на следствии он показал, что принимал их из жалости, как детей, оставленных и оказавшихся после революции на произвол судьбы. При этом не мог скрыть своих сомнений и разочарований, ведь так хотелось ему видеть их, как детей царского дома, чистыми и нравственными. Подобные случаи появления якобы спасшихся членов царской семьи происходили нередко в послереволюционные годы в разных областях бывшей Российской империи и заграницей. Независимо от того, чем руководствовались самозванцы, власти жестоко репрессировали их и всех, кто им верил и помогал. Так случилось и на сей раз. Доверчивость и наивность монахини Раисы, желавшей помочь мнимым князьям, погубили не только ее, но и многих людей, с которыми она общалась. Осенью 1925 года, когда из Великого Устюга прибыл епископ Иллинарх, Раиса рассказала ему, что у них появилась княжеская семья, на что владыка заявил, этого не может быть, так как царской семьи нет живых, а это шарлатаны, и гоните их вон.

К сожалению, Раиса не послушала этого мудрого совета и продолжала до самого ареста всячески помогать великим князьям в кавычках. Через знакомого из церковного совета достала для них, не имевших документов, но желавших выехать за границу Четыре паспортных бланка с печатями, а у диакона метрические выписки. Вместе с царевичем Алексеем Шитовым и княжной Евдокией Чесноковой посетила бывший Казанский монастырь возле Сычевки, где представила их игумену Серафиму Себекину. И он, по ее словам, из-за сожаления и бедности в настоящее время Марии Николаевны купил ей ботинки с галошами. По её инициативе монахини среди крестьян деревни Хадыкина собирали материальную помощь для бывших князей и княжон. Игумени Раиса, как ей казалось, хранила тайну. Тем не менее, с весны 1926 года по Сычёвке стали циркулировать слухи о тёмных личностях, которых она опекает. Тогда Раиса отправила Ковшикова и Чеснокова во Ржев, где они тоже нашли приют у верующих и священнослужителей, даже были тайно обвенчаны священником Покровской Церкви и затем уехали на родину Ковшикова в деревню Новое Село Бежевского уезда под Тверью.

С июля 1926 года по делу алтайских самозванцев начались аресты. Сначала в Барнауле были арестованы Алексей Шитов и его покровители. В Сычевке аресты были произведены в январе 1927 года и продолжались до июня 1927 года. В феврале 1927 года в Тверской области были арестованы Ковшиков и Чеснокова. Тогда же произведены аресты в Оржеве. Всего к следствию по делу было привлечено 42 человека. Обвинения были очень серьезные. И все, кто хоть каким-то образом принимал участие в судьбе «злополучных» в кавычках великих князей, рассматривались как опасные политические преступники.

Достаточно было Игумене Раисе упомянуть на допросах о епископах Смоленском Иларионе и Вяземском Венедикте, чтобы оба владыки были арестованы и привлечены к следствию. Причем в своих показаниях Игумене Раиса ничего не говорила что владыка Илларион знал о проживавших у нее великих князьях. Сопровождавшая Раису монахиня Наталья Федорова также отрицала разговоры с епископом Илларионом на эту тему. Раиса лишь задавала владыке вопрос «Ваше Преосвященство, правда ли говорят, что дети бывшей царской семьи живы и в настоящее время?» Жесткий ответ, который она получила от епископа Это меня не касается, не имел для следствия никакого значения. Кроме того, при аресте у игумени Раисы были изъяты и приобщены к делу следующие документы. Удостоверение Сенкевич, выданное Илларионом, грамота епископа Иллариона о награждении Сенкевич, отношение епископа Иллариона от 31 мая дробь 13 июня 1926 года, Это, естественно, привлекло особое внимание следствие к Вадыке. Освящение в Сан Игумени было расценено как награда за прием великих князей. И, несмотря ни на какие протесты и заявления епископа Иллариона, в дальнейшем это определение появится и в материалах обвинительного заключения.

Епископ Венедикт Алентов показал, что слышал от верующих, что игумени Раиса принимают темных лиц, о которых идет молва, что они великие князья. У него был разговор с игуменей Раисой на эту тему, и он предупредил ее, что не следует принимать подозрительных лиц. После этого я ей разъяснил, что по периодической печати и по прочитанной мной книге «Последние дни Романовых» было документально доказано что вся семья Романовых была казнена в городе Екатеринбурге. После этого я ей добавил, что все, обращающиеся за помощью с этими именами, есть проходинцы, и их личности надлежит выяснять в милиции. Несмотря на подобные заявления, следствием было отмечено, что епископы Иларион и Венедикт в достаточной степени изобличаются в том, что, находясь в тесной связи с активными членами Сычевской монархической группировки оказывали совместно с таковыми содействие лицам, выдававшим себя за членов семьи бывшего царского дома Романовых, и постановлено допросить их в качестве обвиняемых и мерую пресечения избрать содержание под стражей в ДПЗ по второй категории. На допросе 18 февраля Владыка Иларион заявил «Свои прежние показания подтверждаю полностью и виновным себя в участии и связях с Сычевской монархической группировкой не считаю, так как из Сычевки никого не знаю и знаком лишь с игуменей Синькевич Раисой, каковая приезжала ко мне для возведения в Сан-Игумени и приезжала ко мне в город Смоленск раз или два». Других каких-либо связей я с Сычевкой не имел. 4 марта 1927 года епископ Иларион написал заявление на имя Уполномоченного ОГПУ города Смоленска.

Заявление. Предъявленное вами обвинением 18 февраля 1928 года по статье 58 пункт 5 и 58 пункт 12 я считаю себя невиновным. С целью правосудия и справедливости, и чтобы не было невинной жертвы, я убедительно прошу вас допросить городское духовенство и церковные советы города Смоленска, а также благочинных первого и третьего округов Смоленска о том, говорил ли я когда-нибудь на политические темы и делал ли какие-нибудь распоряжения, направленные против советской власти. И тогда вы сами воочию удостоверитесь, что нет Врагом советской власти я никогда не был, против власти не шел и идти не желаю. В чем вы можете убедиться из бумаги, извлеченной вами при обыске и аресте меня в феврале сего года? Достаточно взять мой ответ, написанный мной к Духо-Николаевской общине города Рославля – этот ответ находится в ОГПУ – о принятии под свое духовное руководство религиозной жизни и удостоверении, выдаваемого священникам и диаконам после рукоположения в священной степени и прочее, чтобы убедиться, что я всегда просил духовенства политикой не заниматься, никогда ничего не говорить против существующей гражданской власти, а руководствоваться декретом об отделении церкви от государства. Гражданскую власть я признавал и признаю. Как партия никакой не принадлежу, вообще я стою вне политики.

Во время пребывания в городе Смоленске я не произносил проповедей в церквах, кроме вступительной речи при приезде в город Смоленск, который в данное время находится в ОГПУ. Проповедей я не говорил из опасения, чтобы мои слова не были неверно истолкованы. Никаким тайным организациям не принадлежу и не принадлежал, и не желаю принадлежать. Но если что-либо доведено ОГПУ в заблуждение путем ложных доносов и неточных сведений, то прошу дать возможность объясниться путем очной ставки. Зная лично вас с хорошей стороны в течение одного года и восьми месяцев, то есть во время пребывания в городе Смоленске, я убедился, что вы справедливейший и гуманнейший человек, и потому не допустите невинных жертв. И надеюсь, что мою просьбу исполните. Ни про какие дома Романовых не выслушивал, которые якобы находились в городе Сычевки, и не говорил ничего общего, не имею с этой наглой глупой авантюрой, которая могла только пустить свои корни в глухой провинции, где могут поверить разным небылицам. Ввиду всего вышеизложенного прошу отменить меру пресечения, ускорить следствие, дабы снять с меня незаслуженное обвинение.

Иларион Бельский, 4 марта 1927 года, Смоленск, ДПЗ номер 2, камера 36. Однако и это заявление ничего не изменило в судьбе владыки Илариона, и следствием он был включен в монархическую группировку, которая внедряла в умы окружающего крестьянства идеи монархизма. 8 марта 1927 года было вынесено постановление о возбуждении ходатайства перед ВЦИК о продлении на два месяца срока лишения свободы обвиняемых для производства следственных действий по делу в связи с тем, что аналогичные группировки выявлены в городе Барнауле и Тверской губернии. Обвинительное заключение по делу было предъявлено обвиняемым 17 июля 1927 года. В отношении в кавычках «великих князей» Шитова и Ковшиковой-Чесноковой в нем говорилось «в целях подрыва и ослабления, а в конечном итоге свержения власти рабоче-крестьянских советов и реставрации в СССР монархического строя, выдавая себя первой за спасшегося от революционной расправы члена, царствовавшего до революции дома Романовых, наследника Российского престола Алексея а вторая за великую княжну Марию Николаевну совместно с Ковшиковым и Шангиной сгруппировали вокруг себя бывших членов монархических организаций и монархически настроенный элемент, надеющийся на скорое свержение советской власти. Остальные 34 арестованных обвинялись в том, что по уговору между собой заведомо сознательно составили преступную контрреволюционную организацию, имевшую целью подрыв и ослабление власти рабоче-крестьянских советов путем провозглашения и популяризации в массах населения подставных лиц, якобы членов царствовавшей до революции дома Романовых, спасшихся от революции. От революционной расправы Для каковой цели, укрывая князей и княжон, развозили таковых по деревням, собирали среди крестьянства и своих приближенных деньги в их пользу, советовали собирать и беречь царские деньги, так как вся бывшая семья не расстреляна, а в недалеком будущем при помощи англичан свергнет иго большевиков и деньги пойдут в ход. Ставив своим участием в организации, в конечном свержение рабоче-крестьянских советов и реставрацию в СССР монархического строя и былых времен.

Епископ Иларион и еще трое обвиняемых были выделены в отдельную контрреволюционную группу. Они, хотя и не входили в монархическую группу и не были осведомлены о конечных ее целях, но, тем не менее, находясь в приятельских отношениях с ее членами, оказывали содействие в укрывательстве не только выдававшим себя за князей, ну и другим участникам группировки». И хотя в начале обвинительного заключения в отношении владыки Илариона было отмечено, Бельский Иларион Иванович виновным себя в предъявленном ему обвинении не признал и показал, что никаких разговоров с Игуменией Синкевич Раисой о князьях у него не было, Синкевич Раису возвел в Сан-Игумение. среди лета 1926 года по представлению архимандрита Сычева Кирилла за долголетнюю службу, но не за прием, оказанный князьем. Тем не менее, в заключительной части он обвинялся в том, что, зная от Сенкевич, Раисы и Федоровой о проживании мнимых великих князей и княжен в городе Сычевке и при обращении к нему за советом Сенкевич какого придерживаться поведения с князьями, давал лаконические и уклончивые ответы. За оказанный прием и приют князьям, по представлению архимандрита Сычева, монахиню Сенкевич возвел в Сан-Игумени под видом за усердную церковную службу. 29 августа 1927 года был вынесен приговор. Восемь обвиняемых, в их числе игумени Раиса Сенкевич и священник Федор Топорков, а также выдававшие себя за великих князей Шитов, Ковшиков и Чеснокова-Ковшикова, были приговорены к расстрелу.

Большая часть обвиняемых – двадцать шесть человек – к различным срокам концлагеря, и лишь девять человек – к высылке. Во всей этой истории, как и во всех историях, связанных удивляет с одной стороны дерзость и наглость самозванцев, а с другой какая-то наивность и слепота поверивших им. Если эта доверчивость со стороны малограмотных, простых, экзальтированных женщин, каковым можно отнести монахиню Раису Сенкевич, вполне объяснима, то непонятно, как могли поверить им серьезные люди и даже священники. Например, 50-летний Федор Топорков, бывший царский и мировой судья, имевший высшее юридическое образование и, вероятно, немалую судебную практику? Неужели мнимые князья так искусно себя представляли, что их трудно было распознать? Едва ли бывший комсомолец Шитов и Ковшиковы были столь великими актерами, тем более, что и вели они себя далеко не по-великокняжески и это видели сами их почитатели. Вероятно, мнимые князья вообще имели смутное представление не только о светских манерах, но и вообще правилах хорошего тона, а уж их речь должна была бы сразу выдать их истинное происхождение. И тем не менее им верят.

Так и усомнившись сначала Василий Костылев, потом принимает их и всячески им помогает, хотя и сожалеет об их поведении. но объясняет о прощении князей десятилетним пребыванием в СССР, в скитаниях и так далее. То же самое, вероятно, происходит и с другими поверившими. Вероятно, так была сильна надежда на то, что царская семья спаслась, что не все и не все погибло, и что будет еще возрождение России. Более того, порой сами поверившие уверяют великих князей в их происхождении. Здесь еще неизвестно. кто на самом деле был инициатором мифа, мнимые князья или их поклонники. Потому и не совсем корректно называть их самозванцами.

Вообще в этой истории много странного и нелепого, на грани фантазии или даже болезней. Очевидно, что епископ Иларион не мог принимать участие в подобной авантюре и не имел никакого отношения к Алтайско-Сычевским самозванцам. Тем не менее, то ли по случайности, то ли намеренно, он был пристегнут к этому опасному делу и, просидев почти целый год в Смоленской тюрьме, ни за что ни про что, был приговорен к десяти годам концлагеря.