128. Если застарел в монашестве

У многих монашествующих возникает такой вопрос, который я сейчас сформулирую усредненно, исходя из того, как его формулировали разные люди, вопрошающие. Вот живу я в монашестве, моя жизнь уже устоялась, все время одно и то же, я занимаюсь каким-то делом, которое мне подходит, то есть вроде так все хорошо, но в чем смысл такой жизни? Вот если так пожить, пожить и потом умереть, то вот ради этого ли я приходил в монашество? И вот хотел бы я, чтобы вот жизнь так продолжалась до моей смерти, так и кончилась. Буду ли я считать, что в этом есть какой-то смысл? Вот скажем, если задают люди такой вопрос, то очевидно, что у них большие сомнения, что это может быть какой-то смысл. И, конечно, правильное сомнение, потому что, конечно, во все века было много таких монахов, которые просто воспринимали хорошую монастырскую жизнь как пенсию или пенсион, и не обязательно как-то паразитически или инвалидно это понимать, может быть, они именно много работали, как в колхозе, это до сих пор такое есть. Само по себе это хорошо, только в этом нет никакого монашества.

А если ты приходил в монашество за монашеством, то, конечно, такой вариант тебя не удовлетворит, даже если он твоими же стремлениями и усилиями создался. В чем дело? Дело в том, что, конечно, мы пошли в монашество за таким призывом Божиим, который мы ощутили. Я вот думаю, что кто не ощутил, тот в монашество и не пошел или пошел случайно, не на своем месте. Поэтому я тут говорю с теми только, кто понимает, о чем речь. И, конечно, мы хотим вот это сохранить и умножить до конца своих дней, и именно в этом вообщении с Богом мы хотим завершить свою жизнь, а вовсе не в той или иной тихой и спокойной гавани. Нам, в общем-то, все равно какая это будет гавань, и будет ли это вообще гавань, а не открытое море. Но это, конечно, не означает, что надо опять все бросать и как-то вносить такой дострой в свою жизнь, потому что это внешняя попытка решить внутреннюю проблему, которая не может быть успешной, и она просто приведет в еще худшее расстройство человека, и потом очень вероятно, что опять будет приспособление к новому образу жизни, и опять то на то и выйдет.

То есть, конечно, внешним образом эта проблема не решается. А в чем она решается? В том, чтобы все время иметь память Божью. Но так как она не включается так просто тумблером, а она, наоборот, выключается, само собой, то, конечно, значит, чтобы она все время как-то оживала. А вот что для этого нужно делать? Для этого нужно тормозиться в наших обычных действиях, особенно таких, которые мы делаем за дня в день, даже, может, и правильно делаем, что делаем. В них надо тормозиться и как-то вот успевать подумать. Прежде всего, конечно, этому служит наше ежедневное, оно не может быть другим, обязательно ежедневное упражнение в Иисусовой молитве.

Но все-таки это упражнение тоже может потерять какой-то свой внутренний смысл, поэтому надо о смысле думать отдельно и помнить, что это именно такое вот обращение к Богу, который уже проявился, явился внутри нас, как к некоему маячку, который не просто светит и показывает, куда идти, а как-то нас даже вытягивает, вытягивает без принуждения. И в этом есть некоторый подвох с точки зрения мирской, когда нет принуждения, потому что мы хотим, чтобы было принуждение, и особенно это получается с годами. Конечно, это и молодежи свойственно, но с годами просто совсем. Мы, конечно, в любом возрасте понимаем, что нельзя вести прежнюю нашу жизнь, когда с нами происходит что-то такое совершенно насильственное, когда уже против лома нет приема. Но вообще говоря, есть много других проявлений и знаков божих, которые говорят о том, что нам надо что-то менять, что-то делать, чего-то не делать, и вот это все довольно тонко, и невозможно, как мы понимаем, составить каких-то правил на все подобные случаи жизни. И вот как же тут? Вот здесь чем старше мы становимся, тем больше мы привыкаем не замечать подобных сигналов, тем больше для нас важна инерция того образа жизни, которое мы ведем, тем ценнее он для нас становится, тем больше мы привыкаем за него держаться, и, конечно, тем дальше мы от воли Божьей. При этом мы можем как раз в плане монашеском идеально подчиняться дисциплинарным требованиям, все будет гораздо лучше, чем было когда-то в молодости, предположим, но на самом деле это просто такое привыкание к жизни без Бога и без монашества, под видом монашества, и вот этого, конечно, надо бы по возможности избегать.

И вот если так вот вспоминать и обращаться к Богу и к жизни, и к тому, чтобы следить за этим самым маячком, то тогда, конечно, будешь по-другому реагировать на разные жизненные обстоятельства, на разные, так сказать, вызовы, которые так бы прошли, может быть, совсем незамеченными, или ты, может быть, бы их заметил, но не придал бы им какого-то большого значения, а так ты вот поймешь, что, может быть, надо что-то в связи с этим делать, может быть, это поведет к изменению образа жизни устоявшегося, это тоже бывает, но, конечно, такого рода помыслы, хотя с ними вот именно нужно работать, и не просто так вот их отбрасывать, но их дальше нужно фильтровать, и вот то, что написано в Патериках, что не скоро верите, всячески его проверять, сейчас об этом говорить не буду, но я просто напомню, что вся эта наука здесь тоже крайне будет важна, но это не то же самое, что вообще игнорировать все, что меняет твой привычный образ жизни, поэтому, если мы будем иметь память Божью, то, может быть, наш привычный образ жизни будет некоторым образом меняться, это даже очень вероятно, но это неважно, по сути дела, важно же тому по себе вот, что у нас будет эта память Божья, вот для этого надо обязательно как-то обращаться внутренне к Богу и переставать, приставать к Нему с какими-то своими вопросами даже, а вот просто обращаться к Богу, потом можно приставать и с вопросами, ну и тем более для этого надо, чтобы внутри нас замолчали всякие наши заботы, беспокойства хотя бы об очень важных вещах. Спасибо за субтитры Алексею Дубровскому!