12. Уход с Афона Царицы спасения ⧸⧸ Иеромонах Паисий. История Афонской смуты

Яромонах Поисий. История афонской смуты. Глава пятидесятая. Решительное действие Кучи-Синодской. Талмудист архиепископ Никон сообщил Петербургу действующий от имени синода богоборной Кучи Антония Волынского о непокорности имя славцев. Получив такое извещение, раздраженная неудачей Куча решила привести в исполнение свою угрозу, о которой выше уже было сказано, в адрес нашего Андреевского скита. Что они там хвалятся, что их триста монахов, да хотя бы их было три тысячи, мы не пощадим их. Инт и рота солдат и кандалы стариков определим в богадельню, а молодых поженим.

Мы уже говорили, что архиерей Некон прибыл на фон военным кораблем «Донец» при полном составе военно-морского экипажа, вооруженного четырьмя пушками, двадцатью пулеметами и ротой, вооруженной боевыми винтовками солдат. Это означало начальную угрозу, которая немало не поколебала исповедников Небесной Истины. Прошло около месяца после безуспешного пребывания Примирителя Никоны на Святом Афоне. Наконец, у берега Пантелейминовской обители появляется большой трехтрубный пароход Херсон, а на нём исполнительные угрозы церковных пастырей, карательная экспедиция от имени Синода, три роты солдат, вооружённые оружиями и пулемётами. Талмудист Архиерей Никон, облеченный властным могуществом и полномочием от имени правительствующего Российского Синода, снова созывает все братства Пантелеймоновской обители и, угрожая применением вооруженной силы, вновь потребовал отречься от исповедания имени Божия. Починиться власти Святейшего Синода, признать имя Божие именем человеческим, равночестным нашему имени, как учит великий ученый Мюллер, и, как толкуется в рейском Талмуде, по учению которых верует и сам Российский Синод. Настойчиво требуя покорности и подчинения власти Синода, архиепископ Никон требовал подтвердить их личной подписью под грамотой Святейшего Российского Синода. Имя славцы с презрением отвергли безумное предложение богоборного архиерея.

Это собрание братства состоялось перед празднеством святых апостолов Петра и Павла, и весьма раздражило его. На этот праздник святых апостолов Никон готовилось освершить торжественное всеночное бдение и литургию, чтобы таким образом показать свое величие и полномочную власть от Синода перед прибывшим воинством российского государства. Притом были приглашены гости, начальствующие и иноки дружественных греческих монастырей. Ризничный, заведующий облачением, был имяславец, он отказался выдать архиерейское облачение Талмудисту Лжиархиерею Никону. Это в конец раздражило его, ибо помешало его затее помпезности перед гостями и суетного торжества. Тогда архиерей Никон решил отомстить имяславцам, применить к ним самую жестокую расправу. 5 июля по всей земле Афонской торжественно совершается память Великого Отца и Начальника всей Святой Горы Афонской, преподобного и богоносного Отца нашего Афанасия Афонского. Четвертого числа в шесть часов вечера обычно начинается всеночное обдение, которое по афонскому уставу длится всю ночь до самого утра, а через час после всеночной в семь часов утра совершается божественная литургия, после которой бывает молебен преподобному Афанасию.

По прибытии войска карательной экспедиции имяславцы были лишены соборного храма. Свыше тысячи человек, скорбных имяславцев, вынуждены были собраться на всеночное бдение в Большом коридоре Просфорни на третьем этаже Большого братского корпуса. Конечно, было тесно, но любовь и ревность к памяти великого и богоносного отца, начальника афонского монашества, преподобного Афанасия, превозмогало неудобства тесноты. Они были лишены богослужебных книг. Служащим был один только Иерасхимонах и Петрахили. Последний благословил начало сеночной, которая совершалась без пения, почетком. Один громко читает молитву. Преподобне Отче наше Фанасии, моли Бога о нас.

Такое служение называется службой по уставу глубоких пустынных отшельников. Один громко читает, все же остальные мысли насливаются в одну молитву. Узнав о том, что имя славца единодушно молится, совершая все ночные почёткам, Никон послал офицера, командира, немедленно гнать молящихся на пароход. Явившийся офицер приказным тоном заявил «Довольно вам, черти, Богу молиться. Идите и садитесь на пароход». Имя славца ответили «Никакая власть не вправе прерывать недоконченную молитву. Когда закончим ее, тогда и пойдем на пароход». И отказались идти до конца в Сеночный.

Офицер передал это Никону. Последний еще больше разверепел и приказал применить силу. Нужно заметить, что всему составу карательной экспедиции старцы-дьявола-поклонники и архиерей Никон внушили о нас, имяславцах, что мы еретики и революционеры. Притом, они щедро подпоили солдат вином. В таком понятии у нас опьянённые каратели приступили к исполнению повеления архиереи Никона. По распоряжению последнего, каратели прежде всего применили водяную бомбёжку. Корпус, где молились имя славцы, стоит на склоне горы. На достаточной высоте от корпуса устроены пруды и установлены большие цистерны с обильным запасом горной воды.

В плотинах этих сооружений вмонтированы спускные дренажи для опуска воды на поливку огородов и насаждений, а при случаях и для пожаротушений. Это хозяйственное сооружение карателя по распоряжению святителя, в кавычках, применили к имяславцам. Солдаты и монахи-имяборцев тащили на гору широкие шланги рукава, присоединили их к трубам большого пруда и пустили воду, направив её по большому коридору Прасфорни, где молились имяславцы. Сильным напором воды из широких шлангов вышибало оконный рам и сбивало с ног молящихся имяславцев. Целый час поливали их холодной водой. Вода текла рекой с коридора по мраморной лестнице. И меславцы не переставали молиться. Преподобни отче наша Фанасия, моли Бога о нас.

Видя, что водой не одолеть имя славцев, асатаневший архиерей приказал применить силу оружия. Снизу до третьего этажа лестница прямая. Пьяные солдаты с ружьями выстроились по ступенкам лестницы до третьего этажа. Другие, чтобы не осквернить своих рук, железными баграми и крючьями хватали монахов имя славцев, тащили их к лестнице, передавая вооруженным солдатам. Последние били мокрых имяславцев кто прикладом, кто штыком, а кто ногами, а скатившихся по лестнице вниз, к великому удовольствию архиерея Никона, избитых гнали на пароход. Последним оставался служащий иеросхемонах Отец Николай Иванов. Солдаты схватили его Зая Петрахиль и тащили по лестнице вниз, а стоявшие на лестнице солдаты били его прикладами. В самом низу лестницы отец Николай оказался без сознания.

Из нанесенных ему ран лилась кровь. Под лестницей была кладовка, туда и бросили его, как убитого. Но через некоторое время лежавший отец Николай очнулся, приподнял голову и увидел мокрых и облитых кровью убитых монахов. Он насчитал их десять человек, а он одиннадцатый. Увидав ожившего отца Николая, подбежавший солдат хотел добить его до смерти, но подоспевший другой солдат не разрешил ему и закричал на отца Николая «поднимайся и иди на пароход». Но отец Николай не мог подняться. Тогда эти два солдата на руках отнесли его на пароход. Сильно избитых и в ранах было всего 45 человек.

Вот каким образом Никон отомстил имяславцам за неподписание богоборческого учения Синодой, за то, что они не дали ему то облачение, которое он требовал для службы в день святых Петра и Павла. После этого побоющая удовлетворённый Никон ликовал, что положил начало торжественной победы над ненавистными имяславцами. На пароход согнали только пятьсот избитых исповедников. Всех молившихся имяславцев погрузить было невозможно, так как ещё нужно было место для имяславцев Андреевского скита. и для самой карательной экспедиции, трем ротом солдат. Остальные избитые имяславцы, которых было 700 с лишним человек, после изгнания их из обители должны были выехать из Афона в Россию на вольных пассажирских пароходах. Этот победный фарс, церковный страж и архипастер Никон совершил величайший для Святой Горы Афонской праздник в честь преподобного и богоносного отца нашего Афанасия Афонского. Но тот же день празднуется и память великого печальника земли русской преподобного отца нашего Сергия Радонежского, в лавре которого в России ни конца, ни Архимандрита был казначеем, скопил там себе миллионный капитал и купил себе архиерейский сан.

А став архиереем, любил величать себя. Я от дома живоначальной Троицы, так как обители преподобного Сергия Радонежского именуются Троица Сергиева Лавра. Её основал преподобный Сергий во имя Пресвятой Троицы. И вот таким неслыханным кровопролитием в ревности о богохульной имиоборческой ересе архиерей Русской Церкви почтил угодников Божьих, преподобного Афанасия Афонского и преподобного Сергия Радонежского, обогрев святой жребий Матери Божией кровью иноков, защитников славы имени Божия, под которыми исполнилось предречение Господне. Но приидет час, да всяк и же убьет вы, мниться службу приносите Богу. На другой день, в самый праздник преподобных Афанасия и Сергия, 5 июля, карательная экспедиция направилась в наш Андреевский скит. Но после удаления еретика Иеронима наш охраняемый скит уже полгода был как крепость, недоступен никому из посторонних. Никон и каратели о таком положении нашего скита знали, но жестокость кары развязала им руки, и они решили действовать по военному времени – взорвать порту и взять скит приступом.

Порт у нашей обители проходит через весь корпус трехэтажного здания. Самая арка порта в нижнем этаже, второй и третий этажи над портовой аркой, занимает церковь во имя святителей Петра, митрополита Московского и всея России и чудотворца. Поэтому, если взрывать порту, будет взорван и Храм Божий. Никон в безумии своем решался и на это ужасное кощунственное поругание Храма Божия. В ожидании карательной экспедиции в братстве нашего Андрейского скита произошел спор. Старшая начальствующая сторона решила открыть порту и принять войско как гостей мирно. Младшая, младые иноки, вдвое превосходящая сторона своей ревности, не соглашалась пустить в обитель врагов божьих и говорила, Пусть взрывают порту святым храмом, если они дерзают на такое безбожие. Тогда мы закроемся в соборном храме, как неприступной для карателей крепости.

Пусть взрывают собор вместе с нами. Умрем за честь и славу имени Иисусова. Ни на йоту не уступим врагам Божьим. Старшие братья стали доказывать, что войско идет от имени царской власти, и если воспротивимся царю, то окажемся противниками самому Богу, что Бог попускает. Тому мы должны покориться как испытанию, неизыблемо храня исповедание веры во имя Господне. Наконец, молодые послушали старших, но при условии, если с войском не будет Никона. Если же придет сам Никон, то порту не откроют и старшие, Но те и другие закроются в соборе до смерти. Командиры карательной экспедиции уведомили нас, что Никона нет и не будет.

Тогда все братья и мяславцы открыли порту и вышли, встречая экспедицию как гостей трезвоном колоколов, и приняли их с любовью и миром. Они даже удивились нашему смирению. Войско быстро заняло посты охраны, и мы оказались арестованными. Глава 51. Действия профессора Троицкого. Профессор Троицкий призвал на общее собрание все братства, имя славцев и имя борцев, прочитал Нам грамоту от имени российского правительствующего синода и потребовал прекратить спор об имени Божием, покорно присоединиться к мнению начальствующих в соборных старцев Пантелеймовской обители еретиков и мяборцев, веру которых исповедует сам правительствующий синод и вся православная церковь. Эту грамоту мы должны принять, и каждый должен под ней расписаться. Затем профессор Троицкий, обращаясь к собранию, спросил, кто за подписку.

Быстро подняли руки около семидесяти юритиков-имяборцев. Троицкий снова спросил, а кто против подписки. И подняли руки все православные исповедники имени Божьей, около четырехсот имяславцев. Профессор Троицкий, смутившись, говорит, отцы, на кого же вы оставляете обитель? Исповедники единодушно ответили, «Мы крестились во имя Божие и пострились в монашество во имя Божие, а если тречемся от имени Божия, то ради чего? Ради камней останемся в обители». Троицкий говорит отцы, «Синод прислал для вас пароход старый и негодный, чтобы погрузить вас в него, а затем вывезти в открытое море, открыть люки и потопить, как непокорных прислушников, противящихся власти церковной». Мы ответили, жгите, рубите нас на куски, топите в водах морских.

Мы с радостью примем лютейшие муки за исповедание имени Божия и умрем за него. Троицкий говорит, в таком случае собирайтесь. Как лишённые всех прав, мы попросили дозволения последний раз совершить всеночную и божественную литургию, последний раз приобщиться при чистых и животворящих тань тела и крови Христовых на Святой горе Афонской, а утром будем уходить на пароход, так как время уже вечернее. Притом мы попросили профессора разрешить нам взять в свои келейные иконы книги и свою монашескую одежду. Как уполномоченное лицо, Троицкий разрешил нам взять все просимое, и мы с этого собрания отправились в больничную церковь на всеночную молитву. Утром после всеночной совершили ранее божественную литургию, и все приобщились при чистых, божественных и животворящих тайн тела и крови Христовых. Пришедшие в свои кельи попили чайку, а после чая нас позвали в канцелярию получить свои документы. Получив их, все стали немедленно выносить в порту свои вещи, откуда вьючными мулами и ослами переправляли их через перевал Афонского хребта на проход Херсон, стоявший у берега Пантелейминовского монастыря, где уже сидели избиты и заранены наши братья, пантелейминовские имяславцы.

Глава 52. Чудесное знамение в Андреевском скету. Чудо с грецким орехом. Внутри двора нашего Андреевского скета, у самого входа в портовую арку, росло большое дерево. Грецкий орех, толщиной в обхват, раскинувший свой шатёр и покрывавший богатой густой зеленью всю порту в праздничные дни дававший братьям приятный отдых в своей тени. Дерево было такое сочное, что думалось, вот-вот разорвётся кора его ствола от обилия сока. В лето нашего изгнания ожидался богатый урожай на орех. Его плоды уже налились и созревали до дня нашего изгнания.

Сколько было листьев на дереве, столько же и плодов, а самые листья пестрели, как зелёный шёлк. Этот орех радовал и веселил взор отдыхающих под его сенью. Утром, после нашей последней всеночной и божественной литургии, за которой мы на Афоне в последний раз причастили к святых христовых тайн, когда мы вышли из храма, то, к нашему великому удивлению, увидели на дереве пожелтевшие листья. А после того, как мы получили документы и стали выносить свои вещи в порту для отправки на проход, С этого роскошного дерева пожелтевшие листья уже осыпались. Этим необыкновенным явлением поражены были не только мы, но и солдаты, наши каратели. Решили испытать, что же случилось с деревом. Принесли пилу и срезали дерево. Оно оказалось совершенно сухим, и плоды его, недозревшие, сухие и горькие.

Это чудо с орехом означает, что изгнанием из родной, возлюбленной нашей обители, Святой горы Афонской в пригорестный и погибельный мир нас огорчили безмерно. Это ореховое дерево явилось чудесным знамением. Высыхание сочного дерева в одночасье при нашем изгнании не означает ли духовное засыхание душ и сердец наших гонителей, имяборцев, оставшихся на Афоне. Вслед за нашим изгнанием засохли и обители Святой горы Афонской, Андреевский скит и Пантелеймновский монастырь. Ради оскудения благодати Божией засохла вся гора Афонская. Тяжесть греха имиоборческой ереси в холении имени Божия весьма велика и навлекла гнев Божий на всю гору Афонскую. В быстром засыхании дерева Ореха Господь явил знамение своего гнева. Подобное же мгновенное исохновение зеленеющего дерева мы усматриваем в евангельском сказании о бесплодной смоковнице в 21 главе от Матфея и в 11 главе от Марка.

Тогда в засохшей смоковнице выразилось отвержение еврейского народа за богоубийственное распятие на кресте Царя славой Господа нашего Иисуса Христа. Ныне же монашествующие насельники Святой горы Афонской за тяжкую хулу имени сего Царя Славы Господа Иисуса подверглись гневу и суду Божию, который предсказан внезапным засыханием зеленого дерева. Тождество знамений на древах Евангельском и Афонском свидетельствует о равенстве греха еврейского богоубийства и афонской хулы на имя Господа Иисуса. Архиереи и пастыри гнали нас инаков за защиту славы имени Божией в мир на погибель, старых определить в богодельни, а молодых поженить. Наш выход из Андрейского скета начался утром 6 июля 1913 года. Уходили мы, обливаясь слезами, навсегда прощаясь с родной обителью. На другой день 7 июня старого стиля с утра до вечера продолжался такой же уход братьей, около 400 имяславцев. Но некоторых начальства карательная экспедиция задержала и не допустила на пароход Херсон, потому что эти имяславцы оказались чинами высокого военного ранга и аресту не подлежали.

Таковы же оказались и среди пантелейминовских имяславцев, уже потерпевшие пожарную кишку и избиение от архиереи Никона. Таким образом, из наших Андреевских и Пантелейминовских имяславцев было задержано до 700 монахов. Они выехали из Афона на вольных пассажирских пароходах. 8 июля около восьми часов утра, в день праздника Казанской иконы Божьей Матери, последними уходили имяславцы, певчи правого и левого клиросов, хор из шестидесяти человек. Певческие вещи были отправлены на пароход с вечера 7 июля. Хор задержался до утра 8 июля преднамеренно, чтобы достойно проститься с обителю в день праздника Богоматери Верховной Игумени Святой Горы Афонской. Поэтому Хор Певчих обратился с просьбой главному командиру карательной экспедиции дать благословению от Матери Божьей святую и причастную её икону Одигитрия, которая постоянно находилась в древнейшем храме святого апостола Андрея Первозванного при настоятельской келье в Сирайской. Эта древняя чудотворная святая икона один раз в год с четверга на пятницу Пасхальной Седмицы в празднование живоносного источника Божьей Матери была приносима в собор, и перед ней совершали торжественное всеночное бдение, а в пятницу после божественной литургии с нею совершали крестный ход вокруг обители и водосвящение на источнике.

Чудотворная икона Богородицы Адигитрия, то есть путеводительница, была весьма очтима на Афоне. Вот эту святыню и спросили певчий у главного военного начальника. Не зная значения в обители этой величайшей святыни, он с большой охотой разрешил нам взять эту святую икону на великую радость нашу. Глава 53. Уход Сафона Царицы Спасения. Записывая эти исторические строки, мы должны воскликнуть, вонмим. Принятие нами этой святой чудотворной иконы Божьей Матери из древнего храма святого апостола Андрея Первозванного было не столько произволением нашего желания, сколько таинственным исполнением судеб Божьего промысла. Эта икона, по-гречески одигитрия, а по-русски путеводительница, вручалась нам самой Богоматерью в путеводство и охранение в бурных волнах Житейского моря, изгоняемым, правды ради, руками архиерейскими со Святой горы Афонской, в страшное клокотание безмерных искушений и мирских соблазнов.

Как лишённые свободы, мы не имели права взять святую икону самопроизвольно, поэтому и попросили разрешение у главного военного начальника карательной экспедиции. Но прежде взятия святой иконы из храма святого апостола Андрея, мы пошли попрощаться навсегда с отцом Арсением и взять на путь его благословение. Дорогой наш старец был в крайнем телесном изнеможении, но в полном сознании и духовной крепости. Обливаясь слезами, он, лежа на своем предсмертном одре, безмолвно благословил нас. На его лице мы читали скорбь о нас. Такой же глубокой скорбью о нем были и мы. Он оставался один среди врагов имени Божия, чтобы закончить свой исповеднический подвиг. С ним прощались так же, как и мы, все уходившие наши имяславцы, 6 и 7 июля, и таких же в слезах отец Арсения благословлял их в путь.

8 июля, в восьмом часу утра, после прощания с отцом Арсением, мы, певчие 60 человек имяславцев, получив разрешение у главного военного начальника, вошли в древний скит святого Андрея Первозванного, Помолясь и облбазав святую икону, мы взяли ее с постоянного места на свои рамена и молча перенесли на середину двора обители. Также молча вышли через порту, перешагнув еще не убранный ствол засохшего дерева ореха. Затем остановились вне обители против ее святых врат и, держа на руках святую икону Богоматери с горьким плачем, Пропели обительские тропари. Утали болезни, многовоздыхающие души Моей Я. Я ко апостолов первозванной, ревнителю Ильи нравы подражая. Тропари Божьей Матери, святому апостолу Андрею Первозванному и преподобному Антонию Великому. И, наконец, упав на колени, прерываясь горьким рыданием и обливаясь потоками слез, иноческий хор «Имя славцев» афонским распевом пропел Богоматерь любимое песнопение, достойное естья к его истину. Не находим на человеческом языке слов выразить нашу безмерную скорбь и болезнь сердца в этом нашем последнем прощании и расставании с Святой Обителью, в которой при постриге в монашество мы дали Богу клятву умереть, не выходя из Ее стен.

Нашим слезным рыданием в сильной горечи приведена была в умиление сама карательная экспедиция. Плакали все – начальники, офицеры и все бывшие на наших проводах. В Пантелеемовском монастыре эти же самые солдаты целый час поливали из пожарных шлангов холодной водой с горных прудов молящихся имяславцев, которых под сильным напором воды буквально сшибало с ног и избивали их. А в Андрейском скету эти же свирепые каратели со своими начальниками, провожая возгнания таких же имяславцев, сами обливались слезами умиления. Вопрос. В чём причина такой разницы? Те самые солдаты, отношения и действия их положительно разные. Ответ.

Потому что в Пантелеймовской обители командовал архиерей Никон, а в Андреевский скит он не явился. В этом мы усматриваем сокровенный высший промысл Божий. Сама Царица Спасения Матери Божией, Верховная Игуменя Святой Горы Афонской, не допустила Кайеновой злобе архиереи Никона оскорблять своё таинственное удаление с горы Афонской из своего земного жребия. Имя Борческая Ересь, Царица Погибели, чанием пантелейминовских старцев, дьявола поклонников, возобладала Афоном. Царица же Спасения удалялась с Афона в лике своего честного образа Адегитрия, который на своих руках мы уносили с Афоном, и, хотя с грустью и горьким рыданием, но с достойным пением в честь Богоматери, удаляющейся из Ее земного удела. Это грозное удаление Царицы спасения было предсказано ровно за сто лет преподобным мелым мироточивым в посмертном сказании, которое мы приводим дословно.