12. О правых догматах против Севира ⧸⧸ Прп. Максим Исповедник. Письма

Преподобный Максим Исповедник. Письмо. 12. Кубикуларию Иоанну о правых догматах Церкви Божией и против еретика Севира. Посчитав за благо, Богохранимый, без малейшего умолчания сообщать вам обо всем, что о вас же самих до меня доходит, это предписывает ведь наш закон истинной любви и законодатель и сама любовь Христос. учащий считать своими дела друг друга. Написал я настоящее письмо, чтобы объявить, что в месяце ноября текущего 15 индикта прибыл в здешние края некто по имени Феодор, канкеларий, человек действительно хорошего рода и с нравом, не лишенным благородства, насколько я могу угадывать по внешности. Он привез письмо, начертанное, по его словам, общей нашей богохранимой патрицианкой, благословенному рабу Божьему, всеславному наместнику нашей провинции, того ради, чтобы освободить живущих здесь монахинь и обители матери Иоаннии из Александрии, и обители, называемые священнической, как держащихся ереси Севира, того, который выступал против истины с таким неистовством и обилием лжи, что до сего дня Святая Божия Церковь довольно терпит от неё докуки.

Никому же другому, ни от кого вообще иного из правителей, назначенных там при богохранимой патрицианке, не привёз Фёдор ни единого словечка. Отчего, вместе со многими другими, и я удивился, недоумевая, по какой причине через него ничего мне не соизволил изъявить богохранимый господин И разумеется, как оно и бывает обычно в подобных делах, что тебе, Господин, известно, такое письмо вызывало сильный ропот среди верных и едва не умолило в Кафолической Церкви Божьей уважения к всеславной Госпоже Патрицианке. И потрясло бы всех обитателей этой части Африки, уже заранее благоприятно предубежденных в ее пользу, если бы упомянутый преблагословенный прибегнув к присущему ему благоразумию, не разгласил повсюду, что письмо — это ложь и подделка, и не выказал негодования против канкелария, и под предлогом этого письма не поступил как должен с явно изобличенными еретиками из Александрии и Сирии, наказав одних заключением, а других ударами, говоря, чтобы не оскорбляли репутации нашей госпожи-патрицианки. Они ведь бесстыдно похвалялись, опираясь, как я сказал, на это письмо, что Аннадия с наслаждением внимает их учениям, и всех обманывали такими словами, в том числе и Фому, называющегося у них епископом, одного из тех, что безопасно явились к ней и пользуются у нее большим почетом. А это как раз больше всего взволновало и соблазнило всех, так что и мне пришлось отправиться на призыв и в лицо обличить тех, которые осмелились такое говорить и убеждать слушавших, что по милости Христа Спасителя ни она сама, ни во святых почивший супруг ее, ни в чем не имели склонности к еретикам. Также и другие многие из обитающих здесь богобоязнеших монахов, и в особенности благословенные рабы Божьи и отцы наши, прозываемые эвкратийцы, говорят то же самое. многих освобождали от власти этого лживого вымысла. И попросту сказать, упомянутый всеславный муж всеми способами старался выказать ее перед всеми совершенно незапятнанной и верной Богу и достойной почтением.

Я же еще не освободился от сомнений относительно этого, потому что по преимуществу, будучи незначительным и недостойным, усваиваю себе мнение от вас, великих и удостоенных божественной благодати. Сокрушаюсь об этом деле и не могу о нем вынести суждение. Ведая, что общая наша госпожа, Всеблагословенная Патрицианка, утверждена была родителями на несокрушимом камне веры и научена почти ничем иным и не дышать, как только правой верой в Бога по учению Кафолической Божьей Церкви, не могу поверить, что письмо это принадлежит ей. А с другой стороны, глядя, как в помянутой канкеларии удостоверяет страшными клятвами свое утверждение, что именно ради этого она одна послала его сюда, страшусь не верить ему и колеблюсь посередине между двумя рассуждениями, не в состоянии определить, какое побеждает и может привлечь к себе одобрение моей души. Впрочем, благословенный господин мой, чтоб высказать по правде все, что смог рассудить, а вы ради великой к вам любви Примите, что от душевной муки скажу с дерзкой откровенностью. Если действительно по вашей воле и с вашего ведома, Богохранимый, явилось от нее это письмо в защиту вышеупомянутых еретичек, чему я могу лишь изумляться, но не одобрять, то считаю вас небезвинными. Ведь я внимаю Божественному Писанию, учащему, что Иосафат, этот благочестивый и верный царь Иудеи, сделавшись союзником Ахава царя Израиля, обильно запятнанного скверной идолопоклонством, когда тот шел против Сирии, прогневил Бога и был им обвинен через пророка, сказавшего ему «Неужели ты помогаешь человеку, ненавистному мне и ненавидящему Господа Бога?» Если же она это сделала, убежденная советами других людей, то и тогда я не одобряю этого дела, помышляя о Равааме сыне великого Соломона, который из-за предпочтения, отданного им совету юных перед советом старцев, лишился большой части своего царства. И, зная вдобавок, что совершенно нельзя приступать к каноническим вопросам тем, кому не положено, в особенности женщинам, которым, как сообщает Божественное Слово, молчание приличнее дыхания.

Значит, никоим образом не следует помогать еретикам, Даже если бы всем все было дозволено делать безнаказанно и по указанной причине, чтобы нечаянно не оскорбить Бога и потому, что не годится давать им волю кичиться своей ложью и возбуждать своих приверженцев против благочестия, они то выйдут благодаря нам на свет, подобно змее, они смогут ядовитыми укусами лжи сбить тех, кто попроще, с твердого основания веры. И мы, сами того не желая, тоже понесем часть грозящего им за это наказание. Так ведь и преблагословенный наместник сначала со свойственным ему участием, обошедшийся даже с этими еретичками, так что и дом, стоивший немало золота, подарил им для обитания вместе с изобильным подношением необходимых вещей, а когда увидел, что они обезумели от заносчивого самомнения, отвратился от Ведь они немедленно начали собирать сборище, будто по приказанию, и совращать дочерей верных, прятать их и скрывать от родителей, которые их немало время разыскивали, и не страшились искупать грехи и крестить вне Церкви, и он, по многочисленным обращениям многократно у них побывав и узнав об этом, часто увещевал их оставить такие дела и соединиться со Святой Церковью Божией, но ничего не достиг. Наконец, увидав, что зло это стало уже весьма велико и неукротимо, а множество верных начинает роптать и, убоявшись, как бы еретичкам не приключилось чего худого, так как против них кипит гневом большинство верных граждан, не выносящих даже и одного лишь наименования ереси, он решил, что дело законно требует совета и ведения императора. И вместе со святейшим архиепископом и знатнейшими здешними гражданами доложил обо всем письменно благочестивейшему нашему императору и святейшим патриархам Рима и Константинополя. А получив благовернейшего нашего императора, августейшее и блаженнейших патриархов священное послание, приказывающее изгнать из провинции всех еретиков, коснеющих в своем зловерии, а упомянутым женщинам, ежели пожелают принять святое, непорочное и животворящее причащение кафолической дозволить иметь свои общежития по-прежнему, буди уже отвергнуться истины и не подчиняться императорскому указу, одна за другой распределить по монастырям правоверных. Имущество же их, на которое, прежде всего, уповая, они и кормили щедро тех, кто их совращал, по закону присоединить к общественной казне. Наместник все усердно исполнил, как было приказано.

Убедив по милости Христовой всех еретиков из Сирии, Египта, Александрии и Ливии присоединиться к Святой Церкви Божией, Он тех из упомянутых женщин, что проживали в священнической обители и по врожденному высокомерию безумно противились приказанию благочестивого владыки, распределил по благодатным монастырям, благоверных ради исполнения благочестивого приказа, убедив одних увещеваниями, других коленопреклонениями, ради Бога становясь всем для всех, так что они, хоть и поздно, а научились должному присоединиться к Кафолической Божьей Церкви вместе со многими другими общежитиями. А тех, что были под началом матери Ионии, благоразумно и вполне заслуженно, так как они в свете истинных церковных догматов с великой радостью присоединились, вернул всем, как мужчинам, так и женщинам, их монастыри. стижав достойную награду своему благородству в божественных делах, ибо украсился благодатными дарами апостолов и нарекся истинными устами Господа, по слову божественного прорицателя. Если изведешь драгоценное из недостойного, будешь как бы устами моими. Вернее, приобрел лишь начало ожидающего его от Бога воздаяния и вернейший задаток будущей славы со Христом, вещи великой и чудесной. Пишу я это, не желая еретикам угнетения и не радуясь их несчастью, да не будет, а ликуя и сорадуясь их обращением. Ведь что приятнее верным, чем зреть разобщенных чад божих, собираемых воедино? И убеждаю вас, нет предпочтесть, жестокость, человеколюбие.

Да буду избавлен от такого безумия. А призываю действовать со вниманием и осторожностью, на благо всех. делая всем для всех, как кому что от вас потребно. Твердыми же и неумолимыми желаю и умоляю вас быть только, чтобы ни в чем не содействовать еретикам в укреплении их безумного учения. Ведь человека ненавистничеством и удалением от божественной любви считаю я попытки придать силу заблуждению, к вящей погибели подпавших ему. Изложение правого исповедания. Прежде всего и сверх всего трезвиться и бодрствовать, и охранять входы от воров, чтобы они тайно не ограбили нас. Пуще же будем хранить великое и первое средство нашего спасения.

Разумею славное наследие веры, исповедую откровенно душою и устами, как научили нас отцы. Они, следуя за теми, что были с самого начала очевидцами и служителями Слова, говорили, что одно лицой Святой и Единосущной, Непорочной и Блаженной Троицы, Сын Божий, Бог Слова, Сияние Славы и Образ Отчей Ипостаси, Творец всей Твари видимой и невидимой, Беспредельной, Безграничной, Непостижимой, Сверхмысленной, Соделавшей и Содержащей все единым валением, Безмерной Благостью, ради нас вочеловечился и воплотился Цветой Всеславной Преснодевы Марии, подлинной и истинной Богородицы, от нее соединив с Собою по ипостаси одушевленную умной и разумной душой единосущную нашей плоть, которая до того ни единого мгновения не существовала, а восприняла бытие и существование в самом Боге и Слове, и, быв полностью Богом, полностью стал Человеком, не перестав быть Богом из-за того, что стал Человеком, чем раньше не был, и к тому, чтобы стать, чем не был Человеком, не имея препятствий из-за того, что остался Богом, как был и есть, но одним будучи и другим стал, и тем и другим полностью и истинно. И удостоверяя вместе свою Божественность Божественными чудесами и свою Человечность претерпеванием человеческого и по той своей природе и сущности, которая относится к Отцу, был нетварным, невидимым, безграничным, неизменным, недвижимым, недоступным страданию и порче, бессмертным творцом всего. По плотской же своей и нашей природе он же был тварным, подверженным претерпеванию, ограниченным, пространственно определенным, смертным и одним и тем же, но не по тождеству источника и области бытия. Он же единосущен Богу и Отцу по божеству, и он же единосущен нам по человечеству, двояки по природе или сущности. Ведь как посредник между Богом и человеком, он должен полностью сохранить природное сродство с посредуемыми через бытие и тем и другим, чтобы по самой истине в себе и через себя присоединив земное небесному, материальную человеческую природу, сделавшуюся из-за греха враждебной, привести Богу и Отцу, спасенной, дружественной и обоженной не тождеством природы, а неизреченным могуществом вочеловечения, и соделать и нас, как вначале, участниками божественной природы через свою святую плоть, принятую от нас. Поэтому Он все тот же, вместе и Богом и Человеком познается в самой Вещи, а не по одному лишь именованию, не раздваиваясь по ипостаси или лицу, ибо одним и тем же и до воплощения был, и по воплощении остается, безо всякого прибавления или отъятия в Святой Троице из-за воплощения Слова. Все тот же Он по плоти пострадал ради нас, все тот же пребывал в Божестве недоступным страданием, так что и спасение наше совершилась в смерти Единородного Сына Божия.

О, невероятное и неизреченное таинство! И Божественная слава Его Сущности и Тождество со Отцом пребывали все время без умоления. О различии и о том, как следует благочестиво исповедовать две природы во Христе после их соединения. Раз, по здравом размышлении, так постановили мудро святые учители Церкви, полностью благочестиво и нам следуя им, исповедовать две различные по сущности природы, сошедшиеся в неизреченном соединении, но считать, что они остались неслитными, и после того, как соединились, а тем, что говорится, что они остались неслитными, не вводится ни малейшего разделения, да не будет никогда такого, а означается что между ними остается неизменное различие. Ведь не одно и то же различие и разделение. Различие есть рассуждение, согласно которому различаются друг от друга вещи, о которых идет речь. И оно объясняет образ бытия, то есть, что нечто есть то, что есть, будучи плотью по природе и сущности, а нечто другое есть то, что есть, будучи Богом, Словом, по природе и сущности. Разделения же есть рассечения от края до края, или же полностью рассекающие те вещи, о которых идет речь, и полагающие их существующими обособленно, отдельно и самостоятельно, и разобщенными друг от друга.

Значит, если и после соединения сохраняется такое суждение, показывающее, что слово не превратилось в плоть, а плоть не вышла за пределы своей природы, и утверждающие, что и то, и другое остались по сущности тем, чем были изначально, хоть и состоялось их соединение, то разве не совершенно правильно исповедовать, что различие сошедшихся природ сохраняется и после соединения? Если же это несомненно, ибо за свидетельство на самой верной истиной, то ясно всем и очевидно, что соединенные природы остаются неслитными. ни божество не обращается в плоть, ни плоть не преобразуется в природу божества. Какое же еще рассуждение после этого, если только мы желаем, чтобы все люди руководили страхом Божиим и во всем считали правилом божественного вероучения самую истину, а не собственные ошибочные домыслы, может доказать, что исповедовать сохранение природы неразумно? Иначе о том же. Вдобавок ко всему сказанному, отцы постоянно учат, что логосы соединившихся природ сохраняются неизменными. Они сами, как есть, соединившись, вместе образуют оба одно лицо сына и одну ипостась. А раз так, разве не нужно, опять-таки в согласии с отцами, зная, что умные начала сохраняются неизменными, утверждать различия и сохранение в своем природном свойстве каждой природы после соединения.

А исповедуя, что обе соединяющиеся природы образуют одно лицо сына и одну ипостась, в точности понимает, что они сделались нераздельны. А что между соединившимися природами есть различия, и что они остаются сами неизменными после соединения, безо всякого превращения и слияния, убедительно свидетельствует святейший светоч церкви Кирилл. особенными приверженцами которого притворно себя выставляют напрасно воюющие против Святой Церкви. Во втором томе «Против богохульств нестория» пишет Кирилл так «В явленном среди нас Таинстве Христовом единение не чуждается различия, а разделение исключает, не сливая и не смешивая природы, но так, что Слово Божие, приняв часть и плоти и крови и все же одним и неизменным Сыном Божиим и мыслица, и называется. А в Апологии против Андрея, в котором порицает третью из его глав, Кирилл говорит так. Совершенно безупречно было бы знать, что имеющая собственную природу плоть – нечто иное, чем слово, родившееся от Бога Отца, а единородный пологосом собственной природы – опять-таки нечто иное. Но знать это не значит разделять природы после соединения. Вот и эти слова.

После соединения явно поставил великий Кирилл. И вслед за ним верно и благочестиво и мыслят так и говорят. Ведь то, что нисколько не повредился логос бытия соединившихся природ через соединения показывает, что, хотя и образовали они обе одну ипостась, не смешались одна с другой. а сохраняются и пребывают, чем каждый является по сущности. Зная это, мудрый Кирилл и говорит совершенно ясно. Не слились друг с другом природы, образуя одну ипостась Сына, и не отделились друг от друга по сущности из-за того, что после соединения и пребывают, и мыслится разными. Причем каждый имеет свою природную отличительную особенность, по которой слово есть Бог по природе, а не хотя и присвоила себе плоть по устроению. Плоть есть плоть по природе, а не Бог, хотя единением и усвоилась Богу Слово.

Как же тогда не нужно неблагочестиво и непристойно, по учению отцов, утверждающих, что различие сохраняется после соединения, полагать, что в едином Христе пребывают и сохраняются после соединения две природы, из которых он состоит, а между ними есть различие? и познавать, что и сошедшиеся тем же числом в теснейшем соединении не принимают ни малейшего превращения друг в друга или изменения. Ведь когда некие вещи различаются, совершенно необходимо, чтобы существовало различие. А где возможно помыслить в существовании различия, там непременно есть и различающиеся вещи. В таком они оказываются неким образом взаимно совводящими, как причина и ее следствие, мыслимые в чем-либо одной сущности. Ведь если разносущность различных природ, из которых составился Христос, есть действующая причина, то непременно и различие, как причиненное, выказывает разность соединившихся природ, как свою причину. Ибо, как сказано, эти две вещи взаимно обуславливают друг друга. и, утверждая одно, непременно приходится признавать и другую.

А если одно устраним, то, следовательно, и другую придется считать несуществующей. Нужно также утверждать, что есть две природы, чтобы не вводить пустое различие и употреблять число, говоря об одном и едином, чтобы показать, что различие сошедшихся природ остается и после соединений, так как они сохраняются неизменно и нераздельно. К тому же воистину легче показывать различие произнесением слов, обозначающих вещи, чем уверяться лишь словами, что вещи различны. О том, что число и не разделяет, и не разделяется, и по своей сути вовсе не вносит разделение в то, к чему прилагается. Коли некие люди, ценящие собственное мнение выше истины, говорят что число есть нечто разделяющее, или разделимое, или вносящее разделение, причем из-за того, что боятся, где нет страха, отказываются утверждать, что во Христе после соединения сохраняются, сошедшись в одно-две природы, чтобы не привнести разделение и расчленение в тайну во человечине, я постичь не могу. Что у них за причина для такого понимания дела? Или они в этом показывают себя мудрее святых отцов употреблявших именно эти слова, не предполагая никакого разделения, и обольщаются, считая, что способны несколько духовнее, чем те, проницать божественное, или же судят о сути вещей по самим себе, надмеваясь самомнением из-за своих домыслов и не познав истину, скрытую от них. Однако кто же, хоть сколько-нибудь, изучивший божественные учения отцов, не ведает, что любое число по мысли великого и богоносного Григория, изъясняет счетность вещей, к которым относятся, а не их раздельность, как кажется этим людям.

Ведь каким образом, охотно спросил бы я их, может разделять то, что не имеет подлинного существования? Ведь свойство подлинного бытия – мочь сделать что-то с чем-то другим. Как же будет разделено то, что по своей собственной сути не может претерпевать? Ведь сведущие в этих вещах люди доказали, что это и есть принадлежность превходящего свойства, или качество тех вещей, которым применяется число. А раз и разделять не может, не может по своей сути число и быть разделенным. Ведь оно по природе не может ни действовать, ибо это принадлежит самостоятельной сущности, ни претерпевать, ибо это принадлежит превходящему ни необходимым образом привнести с собой разделение вещам, которые, какие имели до счисления природу положения и взаимоотношения, такие же сохранили неизменно и после того, как были сосчитаны, не претерпев из-за счисления вообще ничего нового. Ведь когда мы, к примеру, говорим о десяти людях или о чем-либо другом, имеющем самостоятельное и обозначаем раздельное количество, то понимаем, что самостоятельное существование и разделенность по ипостасям они восприняли не через исчисление, а обладают и тем и другим сами по себе, а не по числу. И то, сколько их, мы изъяснили посредством числа не разделением, а количеством.

И еще, называя какой-то камень двуцветным, или пятицветным, или с иным каким-то числом цветов, мы не разделяем один камень на два или пять камней и не отсекаем друг от друга его цвета, а выражаем, что у него и в нем без слияния имеется их такое-то число. Причем камень не подвергается, да такого и не может произойти, никакому рассечению или разделению из-за того, что в нем исчисляется непрерывный ряд цветов, как и цвета, слиянию или смешению от единичности камня. И камень, обладая единственностью, является имеющим в себе некое число нераздельных цветов. Подобным же образом и цвета камня, отличаясь друг от друга по качеству, обладают численностью, составляющей по сложению единичность камня. И каждая обладает собственной единичностью без слияния с другими. Имеется один и все тот же камень, неразделенный количеством цветов и не сливающий их своей единичностью. Он имеет бытие, обладающее различными логосами. Согласно одному числу принимается, а согласно другому не допускается.

Значит, любое число выказывает не само положение вещей, говорю о раздельности или нераздельности, а количество того, к чему прилагается, и привносит количественность, а не образ бытия. Ведь как может число вводить с собой положение вещей, когда они и до исчисления существуют? и без него могут познаваться, а число никак не выказывает с ними сродства и различается от них лишь количественностью. Потому что, когда мы видим множество людей или лошадей или быков и тому подобное, мы знаем, что они существуют каждый сам по себе и разделяются по собственным ипостасям. И, как я уже сказал, суть то, что суть и без исчислений. Прибегая же к числу для изъявления их количества, Так что и для его познания мы в нем не нуждались бы. И опять-таки, глядя на разноцветный камень, или цветок, или животное, и тому подобные вещи, мы никоим образом не пользуемся числом, чтобы постичь, что они разнообразно раскрашены. Если же пожелаем узнать количество цветов в них, то не отказываем им воспользоваться.

Как благочестиво употреблять число для изъявления различий. Так что изъяснение числа не создает и не вводит разделение, а изъясняет число и вводит различие. Ибо как всякое различие изъясняет допустимость какого-то числа, вводя логос образа бытия, ведь неисчислимое непременно и неразличимо, так как просто, по сущности и по качеству, так и любое число, относящееся к какому-либо количеству различных вещей в отношении образа бытия или способа существования, изъясняет различие исчисленных вещей, а не вводит некое из их взаимоотношений. А что это именно так по самой истине, и что всякое число изъясняет различие, а не разделение, опять свидетельствует словом Святейший Кирилл, пишущий в послании к Иевлогию буквально так. Так и унестория. Хоть и утверждает две природы, обозначая различия плоти и Бога Слова, но соединение вместе с нами не исповедует. Мы ведь, соединяя обе, исповедуем одного Христа, одного Сына, одного Господа и, наконец, единую природу воплотившегося Сына. Как если бы сказал, рассматривая премудрое устроение тайны и желая указать, что сошедшиеся природы и после соединения сохранили различия Мы единственно в этом смысле утверждаем, что их две, употребляя число лишь созерцательно, для изъявления различия, а чтобы точнейшим образом обозначить образ неизреченной тайны соединений, утверждаем единую природу воплотившегося Бога Слова.

Ведь именно это, думаю, желают Он выразить, говоря «Мы же, соединяя их, исповедуем одного Христа, одного одного Господа и, наконец, единую природу воплотившегося Сына. То есть мы, исповедуя соединение и благоговейно с точностью разбирая его образ, не употребляем словесные обозначения различия для изъявления соединения, а подходящим образом, выбирая одни слова для различия, а другие для Сохраняем без смешения понимание обозначаемого. Отсюда, впрочем, ясно, что и он, и Несторий оба утверждали две природы, но расходились в познании различия. Расхождение же было в исповедании соединения, в этих словах – одного Христа, одного Сына, одного Господа и одну воплотившуюся природу слово, которое Несторий не желал произнести. Ведь слова «так и у нестория» хоть и утверждают две природы, обозначая различия плоти и Бога Слова, но соединение вместе с нами не исповедует. Обозначают не что иное, как то, что несторий вместе с нами исповедует различия, утверждая две природы. Соединение же не исповедует вместе с нами, ибо не утверждает одного Христа, одного Сына, одного Господа. и одну воплотившуюся природу слову.

И любящим добро, и пожелавшим держаться истины, это ясно из того, что Учитель запрещает не утверждать наличие двух природ после соединения, а разделять природы после соединения, или устранять после соединения различия между сошедшимися природами, как можно увидеть во множестве его писаний. Значит, коли всегда существуют соединения и всегда соединившиеся природы остаются неслитными, и всегда сохраняется различие между соединившимися природами, ради которого, согласно Отцам, и употребляется число, то как может не быть необходимо, если действительно всегда существуют и пребывает и сохраняется и соединение, и соединившиеся природы, и их различия, благочестиво утверждать и существование двух для изъявления различия соединившихся природ, и, опять-таки, одну воплотившуюся природу Бога Слово исповедовать для указания на единство и апостаси. Причем ни одно из этих двух числительных не отменяет другого, как кажется неким людям, у которых рассуждение мудрости делается бессмыслицей, чтобы не явилось ни слияния, ни разделений. Ведь не произнося слова подобающим образом изъясняющего различия, мы оставляем возможность слияния, а с другой стороны, не употребляя того, которое обозначает соединение, разве не понимаем, что допускаем разделение? Но оба числительных всегда говорятся и применяются благочестиво в отношении к одному и тому же Христу, хоть и не одинаково, потому что и то, что они обозначают, не одинаково. Ведь не одно и то же различие и соединение. хотя и относятся и применяются к одному и тому же. Каждая из них высказывается отдельно от другого и недостаточна для изъяснения всей тайны, если не сопровождается другим и не выказывается подозреваемым.

Одно в разделении, из-за нестории, которое отрицает единство и апостасий, не соглашается исповедовать, что ради нас беспредельный соблаговолил содержаться в плоти. Другое же – в слиянии из-за аполлинария и эвтихии, отрицающих различия сошедшихся природ после соединений и стесняющихся исповедовать, что незримый стал доступен нашим чувствам, допустив в себе природные свойства от нас взятой святой в своей плоти. Значит, желающим быть истинно благочестивыми должно, как сказано, и исповедовать одну воплотившуюся природу богослово, чтобы показать полноту И еще утверждать две природы, чтобы изъяснить различия сошедшихся природ, сохраняющихся без слияния после соединения. И единственно ради этого употреблять число. Ибо изъяснение различия иными словами отцы по справедливости не одобрили. А если кто-то, полагаясь на собственный ум, сможет измыслить слова, лучше подходящие для изъяснения различия, то пусть не завидуют нашей полезности И мы тоже не станем завидовать его просвещенности, чтобы не сказать дерзости. Как следует понимать изречение святого Кирилла в послании к Сукенцу и о том, что слова вдвух не противоречат утверждающим одно воплотившуюся природу слова, если не брать их неблагочестиво в смысле нестория. Если же скажут, что тем не менее утверждение двух природ после соединения нераздельно соединенных противоречит утверждению единой воплотившейся природы слова, как о ней учит святой Кирилл во втором напоминании Сукенсу, то я без колебания посчитаю, что это исходит от людей, либо не знающих речей отцов, либо искажающих их и полагающих, что полезнее противоборствовать истине, нежели с ней соглашаться.

Ведь, зная, что об одном помышлении без действия, и то, дадим ответ праведному нашему судьи, должны были бы они, благоразумно и богобоязненно читая Писания Отцов, усердно стремиться не делать из их речей, учащих миру и единомыслию, предлога к борьбе и разладу. Ибо кому же не ясно, если только глянуть внимательно, что блаженный Кирилл запрещает так говорить не вообще, а по зловредному смыслу утверждавшего, что соединение все положительно, как свидетельствует сам блаженный Кирилл в конце того же послания, изъясняя спорщиком цель своей речи. Он говорит. «А что прибавлено нераздельно, у нас, кажется, имеет смысл православный. Они же не так понимают. У них нераздельность по пустословию не история. Употребляется в другом смысле. Они ведь говорят, По равночестности, по единоволию, по равновластию неразделен с Богом словом человек, в которого тот вселился.

Так что не попросту произносят они эти слова, а с неким обманом и искажением. Вот как ясно чудный этот учитель изложил двойственный смысл нераздельности. С одной стороны, она обозначает ипостасное соединение и взятая в таком смысле считается выражением православия. С другой же изъясняет одно лишь соприкосновение по положению, в каковом смысле отвергается. И он увещевает верных поступать так же, ибо из-за одинакового звучания этот смысл часто способен скрытно заразить ядом еретического нечестия менее искушенных. Поэтому он и полагает, что сам православный утверждает две нераздельные природы, как сказал об ипостасном единий, а когда о нераздельности говорят последователи нестории, то это подозрительно, потому что они учат, что соединение – всего лишь соприкосновение по положению. Ипостасное соединение, по учению отцов, есть схождение разносущных природ в одну ипостась, сохраняющая в себе без повреждения, изменения и разделения природную особенность каждой по сравнению с другой. А соположное соединение есть равное движение желания и полное тождество воли, существующих самостоятельно и отдельно в своих личностных единичностях.

Значит, кто исповедует ипостасное соединение, хоть и утверждает существование после соединения двух природ во Христе, нераздельно соединившихся, ясно, что ипостасным соединением ничуть не отклоняется от истины. Ведь он исповедует в согласии с Отцами, что природы, составляющие Христа, пребывают неслитно, так как между ними сохраняется различие и никоим образом не может помыслить отдельно и вне ипостасного единства различные по отношению друг к другу природы. А вот кто защищает соположное соединение, хоть и тысячи раз скажет о нераздельности, достоин порицания за то, что утверждает, будто по смыслу его речи Нераздельное соединение происходит по некому чувству любви, никак не способен выразить единство ипостаси Бога Слова в его, взятой от нас, плоти с душой и умом. Невозможно ведь, чтобы из двух отдельных ипостасей, отделенных собственным логосом, логосом от однородных, неделимых сущностей, сделалась одна ипостась? Так что Святой Отец наш Кирилл порицает и отвергает не утверждение двух природ, нераздельно соединенных после соединения, а мысль, которую теми же словами выражают злоупотребляющие речью. Раз стало быть доказано, хоть и умеренно, но, по-моему, все-таки в достаточной степени, насколько было возможно изъяснить в письме и по святым отцам, и по ходу общепринятой мысли, что ни малейшего разделения не сделать, не претерпеть, не привнести число не а попросту изъявляет количество, не затрагивая взаимного расположения, каково бы оно ни было, то какое же осталось еще подозрение в рассечении или разделении у тех, кто восстает против Святой Церкви Божией и наобум отсекает себя от общего тела? Меньше они причиняют вреда, чем сами терпят, жалким образом умершвляясь и губя себя этим отделением, и приуготовляют себе кару за непристойное поведение по отношению к телу Христову. Ибо ради этого отринули право исповедания благочестивой веры, разве что из опасения, как бы не показаться рассекающими соединения, примут слияние и коварством, исхитрятся не быть уличенными в неблагочестивом исповедании.

О том, что во Христе существует различие вещей, или, скорее, сущностей, а не качеств, и о том, что всякое различие по необходимости непременно привносят с собой количество тех сущностей, к которым относятся, а количество, выражающее его число, будь количество непрерывным или раздельным. Им ведь нужно было, если это было бы в самом деле не так, не одними лишь пустыми словами, будто никем не установлены, обманно поминать различия для обольщения тех, кто попроще А говорить, не обвинуясь, что за вещи различаются и каким числом между которыми они исповедуют различия. Ведь если они верят, что после соединения сохраняются соединившиеся природы, то непременно исповедовали бы, что сохраняются две. Ведь именно столько их сошлось в неразрывном соединении, не восприняв при соединении ни малейшей перемены, ни слияния, ни умаления, ни сокращения ни превращение друг в друга. А теперь они так не считают, раз отрицают, что после соединения сохраняются две природы. И сами себя, хоть и не желая того, уличают, утверждая, что различие сохраняется только в качестве, а не в самих вещах. А так, совершенно ясно, люди поступают лишь, когда шутят и справедливо оскорбляются, если над ними не смеются. неявным образом лишают силы Евангелия и устанавливают закон, по которому качества могут существовать без соответствующих сущностей, и учат, что различие может познаваться без количества.

Великим ведь этим мудрецам, похоже, неведомо, что любое качество непременно принадлежит соответствующей сущности, в отношении которой оно и созерцается, и называется, а самостоятельным бытием отнюдь не обладает. и что любое различие, обнаруживая несходство и разность одного с другим по образу бытия, по природе привносит с собой количество различающихся вещей, будь то сущности, качества или свойств. И вообще, короче говоря, они должны были бы сказать, что существует различие чего-либо иного в тех вещах, которые они полагают различными по отношению друг к другу, непременно рассматривая их по количеству и познавая различия либо чувствами, либо умом. Невозможно ведь согласиться, что различие может быть ясно доказано без количества, поскольку вещи, которые не являются полностью тождественными, никоим образом не могут иметь один и тот же образ бытия. Ведь мы никогда не сможем утверждать, что один и тот же образ бытия у сущностей или природы, с другой сущностью, или у качества с другим качеством, или у свойства со свойством, или у еще чего-либо с еще чем-либо, когда они относятся к не вполне тождественным вещам. А между полностью друг другу тождественными вещами и различий никакого быть не может. А тем, что невозможность во всем усматривать один и тот же логос по одному и тому же создает различия, справедливо доказывается что не могут быть чем-то одним и тождественным в себе вещи, у которых различен образ бытия, и что не один и тот же у них логос. Когда мы говорим, что одно различно с другим или одни вещи с другими, то указываем, что речь идет о многих вещах, или, по крайней мере, о двух, а не об одной.

Хотя иным образом или с другим смыслом говорим, что они относятся к чему-то одному и составляют одно, как у одного огня его качества и свойства и у одного Христа его природы, в которых и состоящем из которых он познается, и у одного человека те вещи, из которых он составился и в которых познается сущим. Одно в отношении апостази во Христе и в подобном нам человеке или в отношении целого, составленного из них как из частей, так как оно полнейшим образом принимает оба различных лого события своих частей. но ни одно в отношении природы и сущностей, потому что части не принимают логос бытия друг друга, и мы не можем в обеих познать один и тот же логос бытия. Ведь не один и тот же логос божества и человечества, как и души и тела, что всем очевидно. Поэтому никак единое по природе, никак просто одну или составную природу никогда Христа не определял разум истины. Не изъясняет и имя Христос сущность, или природу, как сущность, или природу вида, который состоит из множества различных неделимых ипостасей, как говорит в схолиях блаженный Кирилл, что имя Христос не имеет определительной силы и выражает не сущность чего-либо, а ипостась-слово, мыслимую, конечно, с приятием, наделенной умной душой плоти. Но и человек выражает не одну природу составленную из души и тела, как если бы у души была одна и та же сущность с телом. А вид – природа по различию состава отделяется от других видов, а как вид в равной степени относится к подпадающим ей и содержащимся в ней индивидуумам.

Но из-за этого, что душа и тело по сущностному логосу суть две вещи, как собственно душа и собственно и разные сущности по логосу бытия, он не отрицал того, из чего, в чем и чем является человек. О том, что говорить, будто Христос – это одна составная природа, неблагочестиво и противно истине. Ведь у любой составной природы, имеющей собственные части, которые по явлению в бытие современны ей самой и друг другу, и из небытия ради восполнения всеобщего устроения приведены в бытие могущества, все создавшим и удерживающим существование всего, эти, разумеется, необходимым образом содержат друг друга, как это имеет место и в человеке, и в других существах, которым в удел досталась составная природа. Душа ведь не по своей воле овладевает телом и подпадает под его владение. и без намерения доставляет ему жизнь по одному тому, что в нем находится, и по естеству становится соучастницей страдания и боли, благодаря свойственной ей способности их воспринимать. И хотя есть в самом деле некоторые люди, отошедшие от истинного учения церкви о душе, которые рассказывают сказки, будто душа, на эллинский манер, начинает существовать раньше, собственно, тела, или, на еврейский манер, и не полагают, что творение видимых вещей предшествовало благое божественное начало и расположено враждебно к приведенному рассуждению, но я, рассудив, что опровержение их пустых и бессильных доводов тут не ко времени и не к месту, возвращаюсь к обсуждаемому. А раз в самом деле так обстоит дело со всякой составной природой, как было сказано Никто из научившихся благоговейно мыслить о Божественном никогда не осмелится утверждать, будто Христос – одна составная природа. Что бы, решив говорить такое неким естественным сплетением и последовательностью рассуждений, не выразить, что Он весь тварин и создан из ничего, ограничен и подвержен претерпеванию, и не единосущен Отцу, а Слово современно плоти Ведь именно таков смысл всякой составной природы.

И не подпасть из-за этого страшным обвинениям. Ведь то, что имеет составную природу, и само очевидно по природе является составным. А составное по природе никогда не будет единоприродно и единосучно тому, что по природе просто. Значит, не годится благочестивым людям говорить, что Христос – единая составная природа. Не только из-за нелепости, вносимой такими словами, но и потому, что ни один из богоизбранных отцов такого никогда не говорил. А следует исповедовать единую составную ипостась Христа и две природы, дабы он и Отцу Единосущным и Единоприродным познавался по божественности, и нам Единосущным и Единоприродным по плоти постигался и по вере мыслился всем тем, же в отношении к Отцу и к нам, посредникам между Богом и людьми. О составной ипостаси Если же из-за того, что доказано, что собственные части у любой составной ипостаси современны ей и друг другу, а мы не отказываемся считать Христа составной ипостасью, наши противники могут сказать, что в этом мы не можем избегнуть порицания. так как сами уличаем себя собственными речами.

Мы же скажем, что оно и вправду было бы так, если бы мы учили, что она составная так, как ей присваивается принадлежность к некоему виду. А как мы этого не говорим, то и порицание никакого не заслуживаем, ибо ясно понимаем, что всякая составная ипостась, входящая в какой-либо вид, является составной не сама по себе, а по природе являющийся составной и содержащий в себе вид, которому возводится, как частичное или отдельное полностью содержит в себе всеобщее или общее и родовое, причем отдельное ничего от себя не уделяет родовому, чего о Христе ни один из мудрых учителей благочестия от древности до наших дней отнюдь явно не мыслил, и никто не сможет обнаружить род или к которому принадлежит Христос. Ибо Божественное Слово явилось нам во плоти не по логосу природы, а по домостроительству, полностью соединившись с ним в апостасе, обновило нашу природу. Так что никакой пользы, возвращаясь несколько назад в рассуждении о рассматриваемом вопросе, не принесла им великая их осторожность, потому что снова обратилось их мудрование количеству, которого они избегали, да не смогли утверждать качественную разницу без числа. Ведь совершенно необходимо, чтобы было несколько или, по меньшей мере, как уже говорилось, два качества, между которыми полагается различие. Об одном же качестве, совершенно отдельно существующем, по сравнению с другими, никто в здравом уме никогда не скажет, что оно различно само с Значит, остается им либо отказаться от самого этого бессильного различия, познав, что различие непременно изъясняет количество каких-то различающихся вещей, либо принять вместе с нами исповедание истины, а мы, в согласии с отцами, благочестиво употребляем число только ради различия, чтобы познать неслиянное пребывание сошедшихся природ. Если же они будут столь любезны, пусть скажут нам Коли есть у них не совсем убогое разумение мудрости, каким образом, утверждая, что две природы сошлись в соединении, и не отрицая, что обе и после соединения остались теми же, не сливаясь, так что ни одна не вышла за пределы собственной природы и своего логоса, а обе вместе составили единое лицо Сына и одну ипостась, каким образом не исповедуют они две природы, признавая, если только говорят правду что обе сохраняются, и что за повод у них для такого убавления? И по какой причине и каким образом обе природы сделались у них одной?

Или же, если соединение осталось свободно от убавления, по какому поводу не признают они, что природы сохраняются без убавления? И мы покорно согласимся на убавление на одну природу и поделимся их высокой образованностью. Ведь они покажут нам единственными, покажутся нам единственными людьми, способными вместить знания этих неизреченных тайн. Однако они никогда не смогут привести убедительную причину этого. Краткое опровержение возражения Севира против выражения вдвух Если же они прибегнут к последнему убежищу бессмысленной и пустой выдумки Севира, которую он повсюду разносит и воспевает, как нечто премудрое, и будут говорить, что смешно де утверждать, что из двух природ соединением снова получаются две природы. Как бы выводя, что им угодно, из допущенного нами утверждения то, от кого же из воспитанных в учении Божественной Церкви слышали они, что соединение будто бы творит две природы из двух природ. Да никогда и не смогут сказать, что слышали, если только заботятся об истине. Мы утверждаем, что из двух природ происходит соединение, а единая, составная ипостась Христа образуется из двух природ.

из которых она состоит и который сохраняет в себе полностью и содержит без изменений, как целая собственная часть, вместе с природными свойствами и сама в них сохраняется и содержится, как целая в своих частях. Значит, из двух природ, говорим мы, не две природы получаются, а одна составная ипостась Христа, вмещающая в себя эти природы и охватывающая их как свои собственные и существующие, и познаваемые в них как в частях. Ведь пока сошедшиеся природы считаются пребывающими неслитно, а они вечно пребывают без слияния, невозможно, чтобы они не были двумя, раз существуют, потому что каждая существует по своей сущности, как невозможно и чтобы они же не составляли одно полого суепостаси, пока пребывает соединение. а по благочестивому исповеданию верных оно пребывает вечно. Поэтому, считая одно и то же одним и двумя, мы не по одной и той же причине употребляем оба слова в отношении одного и того же, а по-разному. Например, по логосу природы мы говорим, что соединение из двух. Мы ведь познаем Бога-слово в нетождественном собственной плоти по природе. а по Логосу и Постаси единым, раз знаем, что по Ипостаси Бог-Слово дождествен собственной плоти.

Значит, и природы мы не сливаем неразумно в одну природу, утверждая, что во Христе устраняется де-различие природы, чтобы не привнести таким образом превращение Слова в плоть и плоти в Слово. И не разделяем безумно на две самостоятельные природы, полагая также и различия по Логосу и Постаси. чтобы не разрушить наше собственное спасение, как поступили Аполлинарий с Евтихием и Несторий, далекими друг от друга способами, разделив между собой нечестие. Одни, не ведая различия природ во Христе, а другой, прибавляя различия и в лице, отпали от истины. А мы, зная, что в апостасном соединении неизменным сохраняются свойства природы, отвергаем равноислияние и разделение не делая ни из соединения слияния, как если бы не ведали, что в нем сошлось, ни из-за различия разделений, как если бы считали, что различающиеся природы существуют самостоятельно и раздельно. Так именно, думаю, учил и великий Григорий Богослов в Великой Апологии, говоря «Одно из обеих и обе одним». Как если бы сказал, как одно из обеих, то есть из двух природ, одно, как целое из частей по логосу и по стаси, так и одним по ипостаси, как целым, обе части по природному логосу, то есть две природы. Излагая это еще яснее, во второй речи о сыне он говорит «Если обе и одно, то не природой, а схождением».

То же самое и блаженный Кирилл мудро высказывается в послании к Сукенцу. в котором говорит на примере человека, так что две уже больше не две, а из обеих составляется единое животное. Почти что криком изъясняя, что и у частей, из которых состоит подобный нам человек, у души и тела, и у тех, из которых состоит тайна Христа, у божества и человечества, не отнимается логосное бытие двумя сущностями, но и разносущностности все же не остается. Ведь самостоятельное существование двух сущностей в разных монадах совершенно не приемлет благочестивый разум, чтобы не разделить одного человека или животное на двух людей или двух животных, а единого Христа на двух Христов или двух Сынов. Если бы блаженный Кирилл не знал в совершенстве, что так следует и мыслить, и чувствовать, и учить Он не утверждал бы, что различие природ не устраняется из-за соединения и не учил бы, что природы пребывают различными, не одинаковыми, не слитными и обе образуют единого Христа. Не полагал бы он, что Слово не переходит в природу плоти, а плоть не превращается в природу самого Слова. Не ведал бы, что евангельские и апостольские выражения, относящиеся к Господу, Богомудрые мужи употребляли то обобщая, как говорили об одном лице, то разделяя, как договорили о двух природах. Не отказывался бы говорить, что целое, то есть Христос, есть одна природа, если бы считал это благочестивым.

Он не определял бы человеческую природу как одушевленную умом плоть и не утверждал бы, что поэтому и природа человечества была во Христе совершенной, не говорил бы, что Прибавлением слова «воплощенное» вводится изъяснение нашей человеческой сущности. Не определял бы, что утверждение двух нераздельно соединившихся природ означает правую веру, если только это выражение не произносится коварно в смысле мнения нестория. Не только этого, но и множества других вещей не утверждал бы он, которые ясно прилежны людям в его писании. Почему же и почему же учению докажут эти люди, что верным не следует благочестиво исповедовать сохранение двух природ во Христе после соединений, из которых он состоит и которые они сами признают? Ведь отнюдь не отыщется ни одного из признанных учителей, кто это прорек бы. Напротив, все они и сами этими выражениями пользовались и верных научили, разве что по привычке ради обмана то попроще выставят, как слова отцов, свои произвольные вымыслы. Но они, кажется, стыдятся поддаться убеждению и предпочитают божественной любви при страсти к изначально обольстившим их людям. И страсть к противоречию ценят выше благочестия и уважения, которые им, как священникам, оказывали бы те, кому они внушают пустую ложь, действуя против нас обманом и принимая зло за зло, я имею в виду тленные блага в награду за их обман, ценят его выше чести и хвалы от Бога за единомыслие в вере, и непрестанно противоборствуют истине, стараясь отвратить от нее как можно больше людей.

Поэтому я, ничтожнейший, призываю вас как истинных чад в Святой Апостольской Церкви, в которой, просветившись Божественной купелью Возрождения, удостоились вы усыновиться Богу в Духе, отдалиться от этих лжеучителей, памятуя, что так писал святой апостол Павел Римлянам. Умоляю вас, братья, остерегайтесь производящих разделений и соблазнов, вопреки учению, которому вы научились, и уклоняйтесь от них, ибо такие люди служат не Господу нашему Иисусу Христу, а своему чреву и ласкательством и красноречием обольщают сердца простодушных. И еще о тех же людях, навыкших сеять раздоры в Церкви Божьей, писал Коринфянам так. Ибо таковые лжеапостолы, лукавые делатели, принимают вид апостолов Христовых. И неудивительно, потому что сам Сатана принимает вид Ангела Света. Значит, невеликое дело, если и служители его принимают вид служителей Конечно же их будет по делам их. Конец же их будет по делам их. 2 Кор 11, 13-15 Их же коварные намерения и лживость имеет в виду и Господь, предостерегая от них верных в Евангелиях и укрепляя такими словами.

Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные. По плодам их узнаете их. О них же говорит и святой Евангелист Иоанн в своем первом соборном послании, призывая благочестивых к усиленному трезвению и бодрствованию. Возлюбленные, не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они, потому что много лжепророков появилось в мире. Духа Божия узнавайте так. Всякий дух, который исповедует Иисуса Христа, пришедшего есть от Бога, а всякий Дух, который не исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, не есть от Бога, и это Дух Антихриста, о Котором вы слышали, что Он придет, и теперь есть уже в мире. Умоляю вас, благословенные, всегда помнить эти слова, желаю, чтобы вы все внимательно и усердно держались в благочестии, лучше которого нет у людей способа умилостивить Бога и приблизиться к Нему, изо всех сил отвращаясь от тех, что не приемлют благочестивое и спасительное учение Церкви. А пуще всего знали, что учение Антихриста не исповедует пришедшего во плоти Господа нашего и Бога Иисуса Христа, как ясно возглашает великий евангелист Иоанн.

А именно это и проповедуют открыты нынешние враги Церкви Божией, отрицающие плотскую природу во Христе, раз не исповедуют, что она сохраняется, и не допускают, что она в нем пребывает, и не страшатся они, что еще жальче, или, проще говоря, еще беспечнее, выставлять себя глашатаями противного Богу вероучения. Однако же эти люди, решившие столь неосторожно вести себя в вопросах веры, пожинают достойный плод своего безумия, подвергаясь ото всех позору за это очевидное нечестие. краткое истолкование слов правого исповедания о Христе по учению Соборной Церкви. Мы же, посомые на божественном и чистом пастбище церковного учения и хранящие нерушимую славу благочестия, с Божьей помощью смело исповедуем пред Богом и людьми все слова, высказанные Отцами о Христе, принимая каждое с благоговейным пониманием и надлежащим рассуждением. как мы изначально научились некогда спасительному смыслу веры у сделавшихся служителями благодати. Итак, исповедуем мы, что Господь наш Иисус Христос сложен из двух природ – Божества и Человечества, и познаем Его сущим в двух природах – в Божестве и Человечестве. Как мы, утверждая, что Он составлен из двух природ, полагаем, что Он состоит из Божества и Человечества так и утверждая, что он есть в двух природах, мы справедливо изъявляем, что он существует в Божестве и в человечестве. Так что после соединения природ его составивших, он не отделяется ни от одной из них, но и существует и познается в природах, из которых всегда состоит.

Исповедуем еще, что он есть две природы, нераздельно соединившиеся по ипостаси. воистину Бог и Человек, и верим, что наименования эти удостоверяют истину вещи. Ведь как мы говорим, что Он по природе и истине и есть и называется Сын Божий и Бог через тождество сущности с Богом Отцом, так же и утверждаем, что Он и Сын человеческий и Человек стал и есть и называется по природе и истине через естественное родство по плоти, сродившее Ведь если мы не будем исповедовать, что в нем, как в Боге, и в то же время в человеке две природы, то будем уличены в утверждении, будто он состоит из пустых наименований, а не из действительных вещей, и не есть воистину то, что эти наименования обозначают. Так что по учению этих лжеучителей, если кто возненамерится богохульствовать, то сможет, наконец, даже сказать, что то, чему мы поклоняемся и служим, вовсе не существует, а это еще хуже самого худшего нечестия. Остерегаясь поэтому подвергнуться обвинениям в нечестии, станем непрестанно исповедовать, что Христос составлен из двух природ – из божества, как уже сказано, и человечества. И существует в двух природах – в божестве и человечестве. И есть две природы, ибо мы верим, что Он есть одновременно Бог и Человек. познавая его как целое через части, не только состоящим из них, но и равным им, и не только равным, но и существующим в них, как из частей целое и целое в частях.

Ибо раз он, дав сущему бытие, даровал и силу пребывать, чтобы отдельные виды не смешивались друг с другом и не превращались друг в друга, но пребывали каждый в соответствии с логосом, по которому им был создан. Так что по устойчивости природных свойств каждого вида усердные исследователи Божественного могут постичь премудрость и искусность Создателя и Управителя всего, то в себе самом тем более утвердил безграничную силу, оставшись, чем был и став, чем не был, и не уничтожая того, чем стал, неизменностью в том, чем был, ведь и то, и то прибыло без умоления и изменения. И единую природу Бога Слова воплотившуюся, воодушевленную умом и разумом плоть исповедуем мы благочестиво, потому что прибавляем Слово воплотившееся, которое вводит изъяснение нашей человеческой сущности. Ведь это описательное выражение, выражающее именем и определением обе природы, соединенные в одном и том же, именем единой природы слова, обозначается общая сущность с его собственной ипостасью, а определением воплотившейся человеческая сущность, как говорит и учитель церкви. Что же есть природа человечества, если не одушевленная умом плоти? Так что кто говорит о единой воплотившейся природе Бога Слова, изъясняет, что у Бога Слова есть одушевленная плоть, а как истинный выученник безупречного благочестия, мыслит плоть чем-то совершенно отличным по сущности от Бога Слова. А говоря об ипостасном соединении, мы и мыслим, и исповедуем, что в соединении природ создалась одна ипостась, так что ни одна из них вообще не существует и не мыслится сама по себе. а лишь вместе с другой, с которой соположено и сроднилось, но, однако же, и не смешалось по сущности и никакого умоления не претерпело через соединение».

И опять-таки, мы, как истину, исповедуем природное соединение в соответствии с тем, как сам святой Кирилл употреблял и истолковывал эти выражения, и не в смысле устранения после соединения двух природ, из которых состоит Христос, или одной из них, как объявили о Полинарии и в Тихий Севир вслед за Симоном Магом, Валентином и Мани, желающие легко могут усмотреть по созвучности речей в Писаниях самого Севира, дождевственность его учения с учением названных нечестивых мужей. Подобным же образом мы говорим и о двух рождениях одного и того же Единого Христа, одно от Бога Отца до века а другое ради нас от Святой Девы в последние времена. И славим Его, одного и того же, и чудеса, и страдания. Исповедуем и Святую Преславную Деву, подлинной и воистину Богородицей, ставшей Матерью вовсе не какого-то призрачного человека, предобразовавшегося хотя бы на мгновение ока раньше соединения со Словом и обожившегося преуспеянием в делах и высочайшей добродетелю, а воистину самого Бога Слова одного из лиц Святой Троицы, воплотившегося из нее посредством таинственного зачатия и полностью вочеловечивавшегося. Такими-то словами учит верных своих Святая Божья Церковь благочестиво и выражаться, и мыслить, охраняя их в блистающем свете Божественного видения, и устами пророков, и апостолов, и самого Христа воздвигшего и устроившего ее своими страданиями, призывает вести жизнь, соответствующую и подобающую великому возвещению веры. Смотрите, что есть воля Божия, благая, угодная, несовершенная, и об этом неусыпно заботиться. Ведь ничуть не меньше благочестивой веры, как нас научили, необходима для достижения вечной жизни добродетельное житие, чтобы из-за скверных нравов не воздвигнуть неподобающего на краеугольном камне веры из-за презрения к призывающему глазу и к благодати усыновления, не подвергнуться вечному огню вместо радости и нескончаемой славы. Так что раз мы, благословенные и разумные любители блаженной красоты Христа, видим множество путей и добродетелей, дарованных людям владыкой всяческих и идущих к единой цели, и ради спасения достигающих одного конца Не будем пренебрегать нашим спасением и не упустим время, данное нам для покаяния, потому что вернуть его снова невозможно.

Но прежде чем, по слову великого Иова, отойти туда, откуда не вернемся, в страну темную и мрачную, в страну вечной тьмы, где нет света и не увидишь жизни человеческой, почимся у милости ведь Бога, сколько у кого есть силы. Он ведь ради пестрого разнообразия в устроении наших душ По благости своей сотворил соответственное множество путей, приводящих в вечные обители, безукоризненно шествующих по ним. Так что каждый, избрав подходящий себе путь и по нему совершив шествие жизни, сможет занять на небесах чаемое место в вечной славе. Итак, сколько есть у нас силы по милости и помощи Христовой, устремимся на исполнение должного. Облегчим участливое бедствие нищего. и не упустим в случае умереть его нужду. Не замедлим покрыть наготу ногих, щадя дарованное нам одеяние нетление. Мучимым в заключении и страдающим от телесной болезни и тяготящимся жизнью на чужбине будем сострадать и постараемся ощущать своими тяготы других людей, чтобы, подражая в любви к сродным тому, кто взял наши немощи и понес болезни и делами, воздавая честь его человеколюбию и человеколюбивому самоумолению ради нас, сделаться и нам достойными стать созерцателями и участниками его славы.

И совершать это будем не ради славы от людей, за которую по завершении теперешней жизни никакого нам не будет одобрения, но все, чем ему угождаем и говорить, и совершать будем, воистину делаясь Божиим, как и он взаимным человеколюбием, становясь всем для всех. Ведь таким образом, постепенно продвигаясь в добродетели, мы с Божьей помощью сможем следовать, как должно, Божественной философии и исправиться для высшей жизни, презирая все земное и почитая намного лучшим и ценным последний чин у Бога, нежели первое достоинство при дворе земного царя. Начав обогащаться ею и постепенно приучая душевные чувства с благоразумной невозмутимостью взирать на тварное, мы обретем великую выгоду. Божественная философия безопасно поведет нас сквозь волнение и непостоянство видимого к устойчивому и неподвижному, но не допустит в нем остаться и задержаться. А затем, избегая беспорядочности земных вещей и устремясь к устроенности небесной Будем призывать бездну на бездну и сквозь величие видимого прозревать, насколько доступно людям, логосы вещей умных. И, заглянув вонемение в недоступнейшее святилище, познаем собственную ничтожность и прорицаниями духа таинственно научимся, как это мы, прах и пепел, по милости изволившего Бога достигаем божественной славы. И ничтожное и презренное по природе преобразуется в столь блаженное. И таким образом, поразившись зрелищем бесконечного, пожнём плод истинного любомудрия, могучую защиту добродетелей, говорю о смирении величайшем и первейшем даре Божием, умершляя о котором причины страстей, я имею в виду чувства, вкупе с сродной к ним близостью чувственных предметов, полностью отсечём себя от мира, чтобы взирать на умное незамутнённым оком души А затем нашу душу, уже истинно проникнутую смирением и обретшую, наконец, способность принять отражение Божественного образа, встретит Божественная любовь, и нас из рабов сделает друзьями, даруя главнейшее в законе.

Возлюбишь Господа Бога Твоего всем сердцем Твоим и всею душою Твоею. И далее, ибо с мужественной строгостью не допустит устремить ни одну из наших умных сил вообще ни к чему иному, кроме Бога. Будем же стремиться, пока есть время, на деле осуществить поставленную нам Богом цель благочестивого христианского провозглашения. Раз наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мероправителей тьмы Векасеву, незримых тиранов и врагов, не в яви ведущих бой, а воюющих в тайной глубине Наденем все оружие Божие, как призывает нас Божий апостол, чтобы мочь противостать в день бедствия и все преодолев устоять, и припаяшем бедра истиной, и обличемся в броню праведности, в которой угаснут все огненные стрелы лукавого. Будем стоять упорно со всякой молитвой и прошением, и получим меч духовный, который есть Слово Божие, кратко говоря отделяющие от лучшего худшее и научающие благочестивых тому, что приличествует ведать христианам. А это и есть дело совершенной проницательности. Оно же – ясность зрения, воздержанность языка, строгость к телу, смиренно-мудрие, чистота помышлений, уничтожение гнева, как говорит где-то великий Василий, взлет ума к Богу и усиленное противостояние искушениям ради сохранения драгоценного, отплата любовью за ненависть, кротость к гонящим, увещевание хулящих, самоумершление злу, сораспятие со Христом и ренос на Бога полностью всей способности любить. Написал же я это, благословенный Господин мой, не потому, что не знал вашей твердости в вере Христовой и умножаемого исполнением заповедей поклонений А желаю вам сообщить, какую и сколь великую, веду я ради вас битву.

А забота постоянно жжет мое сердце, и я призываю вас бдительнее наблюдать за главными поборниками ересей, чтобы никто из них, соблазнив вас лживыми доводами, не смог замутить, да не будет этого, чистый и живительный источник вашей веры грязными потоками собственного нечестивого учения. Ведь язык у них будто обоюдоострый меч. и наточенная бритва, режущая насмерть души, и отправляющая их в адскую западню и темную пропасть, и лишающая жизни во Христе лживым сладкоречием. Сам Господь наш и Бог, и Иисус Христос, Бога Отца, Единородный Сын и Слово, Создатель всей твари, видимой и невидимой, ради нас по неизреченному своему человеколюбию, принявший смерть, как Сам изволил и своей собственной кровью, избавивший нас от власти тьмы, сам да возьмет вас за правую руку и да введет в страх Божий, и в полное ведение воли своей, во всякой премудрости и духовном разумении, и да склонит поступать достойно себя, приносить плод во всяком добром деле и возрастать в познании его истины, и да укрепит вас всякой крепостью по могуществу славы своей, на всякое создание и долготерпение и сохранит Вас с радостью и благодарностью подвязающихся по Евангелию Его благодать, и да удостоит части святых во свете молитвами и мольбами Всеславной Владычества Нашей Богородицы и Преснодева Марии и всех святых. Аминь.