12. Имя Божие не действует ＂автоматически＂ ⧸⧸ 12 бесед об имяславии

Наконец сегодня у нас итоговый двенадцатый ролик нашего, так скажем, несколько затянувшегося сериала об имяславии. То есть подведем итоги, подытожив всё, по крайней мере самое главное из того, что сказано в предыдущих роликах. Первое. О самой постановке вопроса. Какое именно учение следует иметь в виду, когда мы говорим об имяславии? Мало ли кто и что подразумевает подомеславием. Нужно бы уточнить о чем именно речь. Это как с православием вообще, например.

Православие бывает в целом двух видов – святоотеческое и неправославное. С первым мы свою веру отождествляем, а от всех версий, составляющих второй вид православия, то есть неправославный вид православия, мы там всячески открещиваемся. Ну и так далее. С самеславием такая же картина. Есть имяславие православное, есть имяславие неправославное или псевдоимяславие. Когда мы говорим об имяславии, речь идёт о первом, о православном, святоотеческом имяславии, а не о каком угодно. В контексте споров 1910-х годов это святоотеческое имяславие ассоциировано с учением афонских монахов. И говоря о учении афонских монахов, нужно иметь в виду именно учение афонских монахов.

афонских имиславцев, а не то, что им приписывали их оппоненты, которые не очень-то разобрались в этом учении, ну и даже особо не пытались, а, откровенно говоря, придумывали за имиславцев то, во что имиславцы якобы верят, ну и выдумывали всякую чепуху. А выразителям вот такого аутентичного учения, афонских емеславцев в то время был и расхимонах Антоний Болотович. Все его труды сейчас переизданы, можно, наконец, взять и ознакомиться, а не повторять столетние басни о божествлении звуков и боков, или о том, что Емеславе якобы учат, что имя Божие – это сама сущность Божия, ну и так далее. О всех вот этих баснях у нас было в первой серии. Аутентичное имя славе так не учит, оно опирается на учение святителя Григория Поломы о реальном различии в Боге сущности и энергии и признаёт сущность Божию непознаваемой, соответственно неименуемой, а познаётся и именуется сущность исключительно по энергиям, именуемой энергией. На это отец Антоний Булатович специально для плохо видящих и слышащих указывал десятки, если не сотни раз. Поэтому читайте аутентичных имяславцев в их первоисточниках аутентичных, а не слушайте непонятно чьи вольные пересказы по такому известному принципу «сам я Каруза не слышал, а мне Мойша по телефону напел». От учения афонских емеславцев, кроме тех ложных обвинений, которые приписывали им не весь что, от учения афонских емеславцев существенно отличается учение русских религиозных философов, софиологов.

Флоренского, Булгакова, Лосева. Вот они в спорах 1910-х годов и последующих годов формально встали на сторону афонских имяславцев и также называли имяславцами самих себя. Но по существу они предлагали совершенно другое учение. которая действительно не православна и не соответствует учению святителя Григория Поломы, а является криптоязыческим его перетолкованием. И отец Антоний Булатович на это в переписке с Флоренским обратил внимание. Там есть пункт расхождения, где это все фиксируется. То есть с псевдоимиславием софиологов мы свою веру в имя Божие ни разу не отождествляем. В контексте споров об именах Божьих, аутентичное имяславие, повторю, было сформулировано иеросхемонахом Антонием Булатовичем, вот его и нужно иметь в виду.

Но для начала его нужно хорошенько узнать, как нужно еще получше, может быть, узнать и учения Григория Поломы, но и других отцов, которые являются таким богословским основанием имяславия. канонический статус имяславия. Можно ли говорить о том, что учение афонских имяславцев было осуждено в 1912-1913 годах, включая последующие акты какие-то, двумя поместными православными церквами – Константинопольским Патриархатом и Российской Церковью. То есть тоже такой расхожий штамп что, дескать, Емеславе осуждено двумя поместными церквами. Можно так сказать? Мы это разбирали в наших роликах. Так сказать нельзя. Во-первых, потому что ни в одном, ни во втором случае никакого собственно канонического осуждения, то есть канонического суда не было.

А были беззаконные, так сказать, по беспределу судилища. без должного исследования подлинности обвинений, без доказательств вины, без соблюдения самой судебной, канонической процедуры, без предоставления обвиняемым возможности защищаться, просто высказать свою позицию, действительно ли они верят в то, в чем их обвиняют оппоненты. А в случае с осуждением со стороны так называемого святейшего правительствующего синода ДРЦ не было даже и полного полномочного представительства. То есть не было полномочного церковного органа, который мог бы такого рода осуждение вынести. Так называемый Святейший Синод был учреждением неканоничным, это был не церковный, а государственный орган, возглавлялся он государственным чиновником, все решения Синода принимались не от лица Собора Российских Епископов, а от лица Императора, что являлось таким вопиющим каноническим нарушением. Но это отдельный вопрос. И вот интересно то, что, мы тоже об этом говорили, сами Те, кто составляли послание и от лица Синода его издавали, в лице главного инициатора осуждения имяславцев, архиепископа на тот момент Антония Храповицкого, они сами считали, что Синод это учреждение беззаконное и оно должно быть упразднено. Но, тем не менее, от лица этого беззаконного учреждения всякого законного суда, они издали догматическое послание, осудившее кого-то в ереси.

На этом можно было поставить точку. Поэтому, если уж говорить о чем-то, то можно говорить о том, что послание Синода 1913 года – это личное мнение семи подписавших его епископов. которых российский епископат в целом на это совершенно не уполномочил. То есть они действовали от своего лица, можно сказать, самочинно. И поэтому по-хорошему судить надо бы их. Более того, под видом имяславия Сенота судил то, чему сами афонские имяславцы не учили. Мы возвращаемся к первому сегодняшнему пункту. То есть имело место ложное обвинение, фактически подлог, когда обвиняли имяславцев в тех мнениях, которых обвиняемые не придерживались.

И без возможности высказаться и оправдаться. Причем, как сейчас всякому знакомому с картиной, по документам, ну и всякий желающий эту картину может для себя прояснить, вот стало известно, что И расхимонах Антоний Болотович многократно пытался довести факт подмены обвинения до синодальных обвинителей. Он там и лично обращался к Антонию Храповицкому, и на имя синода писал многочисленные официальные обращения, и на имя оберпрокурора. Всё это просто-напросто игнорировалось. К тому же следует такой важнейший факт добавить, что сами синодальные обвинители в своём послании высказали как раз целый ряд вполне эксплицитных ересей от отрицания учения Григория Поломы о том, что энергии Божии суть сам Бог чёрным по белому прямым текстом отрицается. А Палама как раз учит, что энергии Божьи, суть сам Бог, а не что-то отдельное от него. И там до отрицания учения Седьмого Вселенского Собора, что иконы святы по самому имени изображаемых на них Христа, Богородицы или Святых. Ну и так далее.

В настоящее время есть уже несколько вполне таких внятных, четких разборов синодального послания 1913 года. Все они опубликованы, есть в сети, и они показывают и доказывают еретичность этого послания. Возьмите и посмотрите. При желании разобраться, никаких объективных препятствий для этого у православных верующих нет, кроме самого субъективного нежелание это делать. Наконец, даже если бы суд Константинопольской патриархии был формально-законным, с полным и точным соблюдением судебной канонической процедуры и так далее, а правительствующий сенот, так предположим, был бы каноническим учреждением и тоже соблюдал бы все необходимые формальные условия, ну или даже так пофантазируем, если бы это был поместный собор, например, или пусть даже целый вселенский по своему статусу собор, то, несмотря на все эти даже, осуждениями славы всё равно истинным от этого не стало бы. То есть правильная законная процедура истинный догматический результат не обеспечивает. Потому что осуждение имяславия это по своей вероучительной сути есть осуждение изначального и неизменного библейского и святоотеческого православного догматического учения об имени Божьих и многоразличных именах Божьих. Для знакомых с учением церкви очевидно, что далеко не всякое догматическое или каноническое решение наличной церковной власти, будь то даже власть собора или вселенского собора, а тем более синода или предстоятеля церкви является каким-то безошибочным и законным по самому факту, а только то, истинным является только то, которое соответствует догматическому и каноническому учению церкви.

Ну вот как преподобный Максим Исповедник, например, говорил, что не все соборы почитаются в предании церковном истинами, а только те, которые одобрены правотой догматов. Ну вот, увы, в таком массовом сознании номинально православных давно уже укоренилось представление подобной католической ереси о безошибочности вероучительных и нравоучительных суждений римского епископа в силу самого его статуса. Но только с той разницей, что вместо такого единичного безошибочного папы предлагается его такой коллективный безошибочный аналог. Один единственный епископ ошибаться очень даже может, а вот если собрать вместе с десяток, или лучше сотню способных ошибаться по отдельности епископов, то они все вместе создадут критическую массу и получится безошибочный коллективный Папа. То есть количество автоматически переходит в качество. Вообще-то не переходит. Это в таком массовом сознании называется соборностью церкви, которая якобы является каким-то внешним критерием догматической истины. Тут можно просто напомнить про Вселенские по формальному статусу соборы 449-го, например, и 754-го иконобурческого, которые при этом приняли юридические решения.

Надо об этом не забывать. Словосочетание «соборное решение» совсем не обязательно лишаться сознания и, скажем так, падать в обморок от пиетета. Надо сначала посмотреть, что это за решение. А тут какой-то Синод, какой-то Константинопольский Патриарх, что это был за Константинопольский Патриарх, какого качества, кто ему писал халкинские богословы, что это были за богословы. Об этом мы тоже говорили. Какого богословия ждать от этой всей тьмы? Поэтому нужно помнить слова преподобного Максима Исповедника, которые нужно как-то себе в качестве такой зарубки в головном мозге сделать. Истинным признается только тот собор, который подтвердил правоту догматов.

А если там собор епископов и тем более какого-нибудь непонятного происхождения и свойства сенот своим решением правоту догматов отверг, то решение это достоино не просто игнора, а анафемы. Так что тот случай, когда стоит задаться вопросом о суде и кто, да, и что это за решение, которое они вынесли. То есть по-хорошему следует, как говорится, перевести стрелки. И вместо вопроса об осуждении имяславцев поставить вопрос об осуждении тех, кто их осудил. Ну и третье. Третье кратко о догматической стороне имяславия. В чем его богословская суть. Мы так более-менее подробно говорили в разных роликах о том, о сем.

Только о некоторых основных таких моментах. только о самых-самых основных и самых некоторых. Процитирую святителя Игнатия Брянчанинова. Он за полвека до имяславских споров писал, что учение о божеской силе имени Иисусова, ну и соответственно других имён божьих, имеет полное достоинство основного догмата и принадлежит к всесвятому числу и составу этих догматов. То есть имяславие – это прежде всего одно из выражений православного учения о Боге, о Его откровении, о Боге, Который одновременно недоступен, непостижим и, следовательно, неименуем по своей природе или сущности, но при этом Он же по Его благоволению и самооткровению Он и доступен, и постижим, и, следовательно, именуем по Его энергии. Вот на языке Григория Паламы. Вот об этом парадоксальном сочетании в Боге неименуемости и именуемости, о том, что Бог наш одновременно безымянный и вместе многоимённый можно почитать буквально в первой главе книги «О божественных именах» Дионисия Реапагита. Ему следует Максим Исповедник, все последующие отцы, и то подводит Григорий Полома.

И он в одном из своих трактатов о единении и разделении в Боге, не помню сейчас полное название, он как раз, по сути, резюмирует Дионисия Репагита, его учение об именах. Бог не именуем по сущности, но именуем и многоимянен по энергии. Вот имиборцы любят найти какую-нибудь коротенькую цитату, где говорится о неименуемости Бога, что у Бога по сущности нет имени, и вот с ней носиться. А взять и почитать полностью, о чём идёт речь, в каком смысле неименуемо, а в каком смысле именуемо. Ну, в общем, видно, сил у них что ли не хватает, не знаю чего. Это как если в контексте триадологических споров можно было бы найти цитаты о том, что Бог един, и с помощью этих цитат пытаться отвергнуть, что Он троичен. Но много же цитат о том, что Бог един. Но при этом надо же посмотреть, что Он в одном смысле един, а в другом троичен.

Так же и здесь. В одном смысле Бог неименуем, а в другом – именуем. В каком, что это за смысл? Это всё нужно разбирать. То есть не именуем, повторю, по сущности, по которой он там абсолютно запределен, а по энергиям, по своему благоволению, по самооткровению он именуем и сам является, именующим самого себя и сам является собственными именами. Говоря об именах Божьих, как о самооткровении Бога-твари, как о том, что Он Сам открывает о Себе, нужно опять-таки различать два аспекта. С одной стороны, имя, как само Божественное откровение, о чём я только что говорил, само по Себе это откровение нетварно и вечно. Это Сам Бог, а Бог вечный и нетварный.

Это Бог в Его движении к твари, в Его откровении Ну это, так сказать, его автореференция. А с другой стороны, имя Божие как тварный символ, в который имя, в первом смысле, как нетварная энергия, облекается уже ради нас, ради нашей немощи. ради нашей неспособности пока до времени воспринимать Бога в его энергиях непосредственно. Ну, чтобы через зримые, слышимые, произносимые нами в молитве имена-символы мы могли приобщиться к самому незримому Богу, который таинственно присутствует в своих зримых именах-символах. И присутствует он не просто там какой-то благодатью как принято так понимать, да, у многих. А вот Бог своей единой энергией, о чём тоже у нас был специальный ролик, неделимо делится на множество, бесчисленное множество энергий. И вот в каждом из своих имён Он присутствует не благодатью вообще, а конкретной именем энергии. Вот.

Но тот же святитель Григорий Палома в своих творениях различает с одной стороны имя Божие как словесный символ, плод творно-человеческой деятельности, выражаемый звучащим или написанным словом. То есть это тот аспект, о котором в противоевномианской полемике говорили Каппадокийцы. Василий Великий и Григорий Низкий, потом чуть позже Иоанн Златоуст. То есть они говорили о тварных именах, именах как символах, которые являются вместилищем нетварной энергии, имен как энергии Божьи. И поэтому, опять-таки, брать, вырывая из контекста их какие-то полемические выражения и абсолютизировать, это тоже такой методологически ложный, какой-то детский невежество и неграмотность приём. То есть, с одной стороны, имена как товарные символы, а с другой стороны, Имя Божие как нетварное самооткровение самого Бога, как Его собственное, превышающее наш разум Божественное Слово, имя, которое превыше всякого имени у апостола. И вот у Григория Паламы об этом тоже говорится, он говорит, что он называет это имя, которое превыше всякого слова нашего человеческого тварного и нашего разума тварного. Или, как он в другом месте говорит, имя, которое не мы нарекаем Богу, а он сам этим именем именует себя.

Тут он повторяет Григория Богослова. Или он говорит, что это имя, которого нет ничего старше. У псалмопевца «Прежде солнце, имя твое». Или он говорит, что это имя, которое непостижимо для внешних, а которое Бог открывает только достигших обожения или просвещения. То есть имя как символ, тварный символ, доступно всякому человеку. И человек неверующий или верующий неправославно ничего кроме обычного человеческого слова не видит. Ну так неверующие во Христе ничего кроме обычного человека не видели. Ну так как божество его, как учит церковь, вскрывалось под покровом плоти.

Вот так и Божество, и имени Божие, и Слово Божие скрывается под покровом обычных тварных слов и имен. Кому интересно, вот там вопросы-ответы к фаласию Максима Исповедника, там есть несколько таких вопрос-ответов, где он говорит о том, в каком смысле Дух и Слово Писание различаются, ну и, соответственно, Слово Тварное который есть символ нетварных божественных слов, которые живы и действенны. Вот неверующие люди, те же самые имиборцы, они видят слова, написанные на бумаге или звучащие, которые они могут сами произносить, и недоумевают, мол, где тут Бог-то? В каком смысле имя Божие есть Бог? Потому что ничего другого они не видят. Просто видят только букву. а буквы мертвит. Ну ладно бы при этом они только так скромно и тихо недоумевали, ведь они нескромно и громко пытаются обвинять верующих и учить своему незрячему неверию других.

Ну, тот случай, когда можно посоветовать, дать совет без спроса, вот лучше, друзья, помолчите как-то скромно. Молчание Вам больше идёт, чем говорение. Итак, суммируя сказанное, мы говорим об имени Божьем в двух энергиях. В одном, как словесной иконе, тварном священном символе, во втором как о нетварной божественной энергии. Имя символа ради присутствия в нем имени энергии почитается нами, а имя энергии достопоклоняемо. Когда святой Иоанн Кронштадтский, а за ним схемонаха Варион Домрачев, автор такой прекрасной книги о Иисусовой молитве на горах Кавказа, кстати, тоже ложно осужденный синодальными богословами, в кавычках. Когда Отец Иоанн Кронштадтский, а за ним и другие меславцы говорили, что имя Божие есть сам Бог, они имели в виду именно имя, как энергию Божию, которое, согласно Паламе, есть сам Бог, а не имя, как тварный символ из букв или звуков. Буквы и звуки имени лишь освещаются присутствием имени Божия, как энергии.

Тогда как имя по своей сути, как нетварная энергия, как сам Бог, оно само есть источник освящения. И вот в этом смысле Церковь учит, что, например, Таинства совершаются призыванием имён Божьих. Во имя Отца и Сына и Святаго Духа совершай закрещение. Ну и так далее. Это тоже был одним из пунктов пререканий. И там тоже Синод навыдумывал какой-то непонятной чуши. Ну и, наконец, еще один пререкаемый пункт. Следует напомнить об этом Отец Антоний Болотович много-много раз писал, но, опять-таки, никто не услышал и до сих пор не хотят слышать.

Следует напомнить, что простое произнесение словесных имён Божьих не освящает благодатью и не делает причастником Божьим с какой-то необходимостью, или, как говорят наши оппоненты, автоматически. Подобно тому, как прикосновение к святой иконе не делает автоматически причастником присутствующей в ней благодати. Или, как простое, вкушение святых даров Евхаристии не делает автоматически причастником тела Христова, не сообщает автоматически присущую телу Христову полноту обожжения. Но каждый из верных, призывающих имя Божие, приобщается благодати и освящается ею в меру, как принято говорить, собственной вместимости и, соответственно, свободному раздаянию даров Святого Духа. Ну, всё. А то, начав говорить об имяславии, главный такой принцип – это суметь остановиться.