11. Последние годы ⧸⧸ Епископ Сергий Дружинин. Петроградские иосифляне

Епископ Сергий Дружинин. Последние годы. Владыку отправили с первым отходящим этапом в город Яшкара-Лу, в распоряжении Управления НКВД Марийской автономной области. Можно представить, что значило это для сердечника после пятилетнего тюремного заключения. Этап – часть наказания. Толпа заключенных под строгим конвоем либо пешком гонится к поезду, либо доставляется в воронках, битком набитых, где люди стоят, плотно прижатые друг к другу. Потом их грузят в так называемые столыпинские вагоны, с зарешоченными окнами, типа купейных, только без дверей, вместо них решетки. Людей набивают плотно, так что они сидят или лежат впритык друг к другу.

И здесь все вместе и уголовники, и политические. Духота, грязь, долгий путь с бесконечными остановками и стоянками на путях, пересыльные тюрьмы, в которых заключенных перегоняют с поезда, как правило, выгрузив из вагонов, велят во избежание побегов, отпуститься на землю в грязь, пересчитывают, ведут к тюрьме. Так до места назначения доставляли неделями. Конечно, от Ярославля до Яшкар-Алы расстояние было невелико, все-таки не в Сибирь везли. Но и здесь этап должен был следовать не один день. По прибытии на место приговоренных к ссылке оставляли на произвол судьбы, притом под строгим надзором властей им объявляли, что они свободны. Только обязаны еженедельно являться в местные НКВД для регистрации. Но устраиваться высланные должны были сами, искать жилье и средства к существованию.

Понятно, что это было сделать нелегко, так как сынных боялись и не хотели принимать ни на постой, ни на работу. Так и епископ Сергий был выгружен в Южкар-Але в декабре 1935 года. Позднее он сообщал в письме в политический Красный Крест, как ему удалось устроиться там. «Прислали меня сюда на три года, но видно еще Господь ко мне милостив. Дала мне уголок одна бедная монашенка, И вот за мной она ухаживает. Я сам ничего не могу, руки мои мне не служат. На дороге меня всего обобрали, и я чуть не замерз без одежды теплой. Спасибо, нашлись добрые люди и проводили меня до церкви.

А случайно я встретил в Казани епископа Авраама, который ехал в Архангельск в ссылку из того города, и он мне дал адресат. Вот потому я и добрался, а то бы валялся где-нибудь, как замёрзлый чурбан. Ну, будь на всё Господня воля. В конце письма владыка Сергий просил Пешкову о помощи. Это было его второе письмо, первое он отправил в августе 1936 года. Оно тоже сохранилось в архиве ПКК, небольшой тетрадный листочек с неровными карандашными строками с трудом выведенными дрожащей старческой рукой. Глубоко уважаемая Екатерина Павловна, не забыл вашу доброту. Екатерина Павловна, к вам с просьбой не будет ли милости вашей к безродному болящему старику.

Помню вашу доброту, когда я лежал в вашей больнице, меня вы очень успокаивали, как родного сына тогда держали. Я теперь очень нуждаюсь во всем. Не будет ли милости? Помогите мне. Нищий Е. Сергий Дружинин. Помогите, если можете, пожалуйста. Просят вас, нищий, все меня забыли.

Город Йошкар-Ола, улица Волкова, 94А. Камелины Анни Михайловны. Сотрудники Политического Красного Креста ответили кратко, что за неимением средств не могут оказать материальную помощь Но сразу же сообщили Матрёне Степановой в Ленинград о положении епископа. 27 августа 1936 года она ответила, что очень огорчилась, узнав, в каком состоянии находится СП Дружинин. Но ничего не может сделать, так как сама выслана на три года в Среднюю Азию за то, что ему посылала посылки и ездила. Срок её еще не окончился. но она уже находится на 101-й версте от Ленинграда, без паспорта, нигде не прописана и, по ее словам, скитается между небом и землей. Тем не менее Матрена просила Пешкову ради беззащитного старика переговорить с товарищем Андреевой, так как она была у него и знает его состояние, и походатайствовать перед властями, чтобы то и разрешили посылать владыке Сергию посылки и деньги.

Неизвестно, получено ли было разрешение, но очевидно, что осенью 1936 года Владыка продолжал пребывать в крайне тяжелом положении и потому в ноябре посылает следующее письмо Пешковой, которое под его диктовку написал один из сильных стариков. Глубоко уважаемая Екатерина Павловна! Будьте здоровы! Шлю Вам свой сердечный привет и добрые пожелания! и, главное, от Бога доброго здоровья и душевного спасения. Помня Вашу неописуемую добродетель, оказанную мне в городе Москве в больнице и в Ярославле в тюрьме, я вновь решил прибегнуть к Вам с просьбой о помощи и в нескольких словах сообщаю Вам о своем несчастном положении. Нахожусь в городе Юшкар-Оле, где административно ссыльный. Живу в бедном домике двух старых монашек.

Питаюсь исключительно подаянием добрых людей и при таких неблагоприятных условиях жизни все время болею. Нервы расшатаны, ноги и руки болят и плохо владею. Голова от ломоты разваливается на части. Долгое время от болезни ног не мог ходить один без посторонней помощи, но теперь, благодарю Бога, с палкой в руках могу по комнате немного пройтись один. Затем с прискорбием на душе обращаюсь к вам как к благодетельнице с просьбой о помощи. У меня не имеется ни подушки, ни простыни, и нуждаюсь в белье и теплой одежде. Если есть возможность, помогите мне болящим, чем премного обяжете. Остаюсь болящий Сергий Дружинин.

Ноябрь, 10 дня 1936 года. Адрес мой – Юшкар-Ола, Марийская область, улица Волково, дом 94, Анни Михайловне Камелиной, с передачей «Мне». Не дождавшись ответа, Владыка Сергий в декабре написал еще одно письмо, на которое уже получил почтовую карточку из ПКК от 17 декабря 1936 года. В ответ на ваше обращение сообщаем, что оказать материальную помощь, к сожалению, мы не имеем возможности за отсутствием средств. Е. Пешкова. Несмотря на отрицательный ответ, сотрудники ПКК очевидно связались с кем-то из духовных чад владыки и помощь ему была оказана. В феврале 1937 года из Юшкар-Алы пришло письмо от владыки Сергия.

Уважаемая Екатерина Павловна, денежный перевод на 30 рублей, посланный от 2 февраля 1937 года за номером 706, получил. Приношу искреннюю благодарность за оказанную помощь. Остаюсь благосклонный Е. Сергий Прохорович Дружинин. 1937. 10 февраля. Лишенные всех прав и самого необходимого в повседневной жизни, ссыльные не теряли присутствия Духа, молились и, уповая на помощь Божию, сами становились опорой и поддержкой для окружающих. Так и немощный, едва передвигающийся старец-епископ, доведенный властью до предела нищенского существования, продолжал свое архипастерское служение, совершал богослужения и духовно окормлял истинно православных христиан.

Это, естественно, не ускользало от всевидящих и всеслышащих органов НКВД и было тщательно зафиксировано, а затем отражено в материалах следственных дел. бережно хранимых в ведомственном архиве. Ведь предназначались они не много, не мало, а для вечности. На многих папках следственных дел в графе «хранить» так и написано «вечно». Так и следственное дело № 566, начато Вешкар-Але, 28 июля 1937 года и, законченная в рекордный срок, спустя полтора месяца, сохранила свидетельства о последних годах жизни епископа Сергия. Владыка совершал богослужения, конечно же, тайные, в доме монахини Анны Камелиной, у которой проживал. В июле 1934 года она была арестована, но позднее была освобождена под подписку о невыезде. Приведем выдержки из ее показаний на допросах 1934 года.

Живу я сейчас в одной квартире с бывшей эгуменей монастыря Магдалиной Большаковой. Кроме меня с ней живут монашки Стефанида Сметанина, Антонина Шахматова. Магдалина живет очень плохо и питается исключительно милостыней. Живет очень грязно, одежды никакой не имеет, так, как продала и проела, чтобы выжить. Судьбы игумени Магдалины и монахини Стефаниды неизвестны. Что касается Антонины Шахматовой, то в 1937 году она проживала в том же доме и была арестована вместе с монахиней Анной, и также проходила по делу владыки Сергия, как одна из активнейших участниц его контрреволюционной группы. Кроме Анны и Антонины в богослужениях принимали участие и другие монахини, проживавшие в Южкороле, а также и крестьяне из ближайших деревень. Конечно же, эти богослужения рассматривались властями как собрания контрреволюционеров.

Подобные сведения о них в соответствующем стиле изложены в свидетельских показаниях священника Семеновской Церкви. Дружинин Сергий с первого времени нахождения в политической ссылке в городе Юшкар-Ола окружил себя наиболее реакционной частью духовенства и монашествующих церковно-сектантским элементом и, начиная с 1935 года по настоящее время, ведет активную контрреволюционную организационно-практическую работу по сколачиванию и объединению контрреволюционных групп церковников. последователей ИПЦ, используя для этого свой прошлый авторитет епископа, духовника дома Романовых. Проживая в городе Юшкар-Ула у монахини Камелиной Анны Михайловны, дружинин Сергий систематически в ее доме по улице Волкова, 94, собирает и проводит контрреволюционные нелегальные сборища. Далее свидетель перечислял участников нелегальных молитвенных сборищ, состоявшихся 14 и 19 января 1937 года. Епископ Сергий, монахини Анна Камелина и Антонина Шахматова, жившие по соседству монахини Вера Бахтина и Устинья Бажнина, верующие Мария Портных, Ирина Зиновьева, Анна Ямщикова, Екатерина Шарикова, крестьянка Мария Булыгина. На этих обоих контрреволюционных сборищах, продолжал свидетель, проводились богослужения, то есть всеночные. После богослужения среди участников ввелся контрреволюционный разговор о непримиримости к советской власти.

И особенно к этому призывал Сергий Дружинин, который ставил вопрос перед присутствующими о необходимости разъяснять это среди верующих. Свидетель подробно рассказал и о связях епископа Сергия с другими контрреволюционными группами. Дружинин Сергий связался со всеми периферийными контрреволюционными группами ИПЦ на территории Марийской АССР и Кировской области и, используя свой сан епископа из ссыльного мученика от советской власти, взял периферийные контрреволюционные от свое руководство и примерно с начала 1936 года руководит ими через бродячее духовенство попов, монахов и других служителей культа. Далее свидетель перечисляет эти в кавычках периферийные контрреволюционные группы ИПЦ и называет их руководителей. Табашинская и Макмонурская группы в Варшанском районе священники Николай Виноградов и Харитон Пойда. Шабашинская и Гаринская группа в Ронгинском районе, священник-нелегал Владимир Попов. Казмодемьянская группа, епископ Иларион Бельский. Цибикнурская группа, Мирянин Осип Петров.

Ежовская группа, иеромонах Малх. Кучкинская группа в Кировской области, иеромонах Иннокентий. Затем свидетель дает очень важные для следствия показания против владыки Сергия. Иречистые наивысшие контрреволюционные группы, начиная с 1935 года, систематически, вплоть до последнего времени, имеют связь с Дружининым Сергием, и при мне лично неоднократно им инструктировались в контрреволюционном духе. в духе непримиримой борьбы с советской властью, как властью сатаны и антихриста. Всем своим приближенным Сергий Дружинин дает прямые установки не ходить в колхоз, не платить государственные налоги, отказываться от всякой помощи антихристовой советской власти и при этом всячески оскорблял товарища Ленина и других руководителей партии и правительства. Для более широкой популяризации своей святости Дружинин Сергий часто фотографируется и эти свои фотографии рассылает по знакомым в Ленинград, Кировскую область, в Ижевск и здесь, в Марийской АССР. Переписка, изъятая при обыске у епископа Сергия, действительно свидетельствовала о его связях и с Петроградской паствой, и с другими общинами.

В числе первых в следственном деле висьмо бывшего староста Федоровского собора в Царском селе Ивана Кирилловича Корнилова. Будучи сосланным в Архангельск, он пишет владыке, что узнал о его положении случайно от епископа Авраамия и просит владыку сообщить свой точный адрес его жене в детское село и написать, что нужно ему выслать. Письмо это Иван Кирилович передал с иеромонахом Малхом, с которым они жили на одной квартире в Архангельске. В апреле 1936 года к владыке приезжала Екатерина Киселева. Она была задержана во время обыска 27 апреля и на допросе показала. Я прибыла из города Ленинграда в город Йошкар-Ола 16 апреля 1936 года. для того, чтобы навестить сыльного епископа Сергия Прокопьевича Дружинина. Последний проживает на квартире у Камелиной Анны, по улице Волково, 94.

Поэтому я у нее и остановилась. Сегодня хотела уехать, но по случаю обыска в квартире Камелиной я от поездки отказалась. Считая Дружинина Сергия своим духовным отцом, и так как он находился в заключении в городе Ярославле, то я поддерживала с ним письменную связь. Потом в конце 1935 года из города Ярославля его, Сергия, выслали, но куда я не знала, поэтому была вынуждена обратиться в город Москву в Красный Крест, откуда некая пешковая руководительница Красного Креста известила, что Сергий Дружинин выслан в город Яшкар-Ала, где проживает. Зная, что епископ Сергий имеет престарелый возраст, я решила его посетить в городе Йошкар-Ала. К Сергию меня никто не делегировал. Я приехал по своему желанию. Очевидно, в это же время из Ленинграда некая Евдокия прислала владыке антиминс и облачения.

В письме она просила, как-нибудь сохраните, чтобы не попало в руки врагов. Она посылала материал на ватные штаны и на подкладку, что не знала размер, но если некому будет сшить, то пошлите с мерками обратно, здесь сошью. К епископу Сергию приезжали священники и монашествующие из разных районов Марийской АССР и Кировской области. Они обращались за благословением и руководством, присылали помощь. Вот, например, конверт с короткой запиской «Его Преосвященству Преосвященнейшему Прошу Вашего благословения, грешный Иннокентий. Посылаю десять рублей и две просфоры. Помолитесь, Иннокентий. Из поселка Беляевское Кикнурского района Кировского края Владыке пишет Михаил Яковлевич Димаков, который подписывается как любящий духовный сын.

Он передает Владыке приветствие от некого батюшки Филарета, схемонахини Серафимы и ее послушницы Натальи, которые посылают Владыке пять рублей, а также сообщают, что батюшка устроился и просит вас, если пошлите, о чем он вас просил. А когда кто от вас пойдет к нам, то сначала зайдет ко мне». Иерий Александр Тумбасов в письме спрашивает владыку, может ли он совершить литургию и отпевание своей матери с согласием местного священника в Сергиевском храме, при этом не допуская этого священника до службы с ним. «Если вы благословите так, то прошу Вас, Ваше Преосвященство, на этом же письме написать только «Благословляется». Я об этом никому не скажу, как будто сам так выдумал. Но все же я тогда буду спокоен, что совершил все сам. Земно Вам кланяюсь Ваш Нижайший Послушник Иерей Александр Тумбасов. Владыка ставит свою резолюцию.

Благословение Божие посылаю на Вас. С владыкой Сергием общался и епископ Иларион Бельский, проживавший в ссылке в Козмодемьянске. Это был один из непримиримых противников декларации митрополита Сергия. Во время пребывания в советском лагере в 1928-1931 годах он участвовал в тайных богослужениях с Иосифлянскими архиериями. После освобождения из лагеря в конце 1933 года поселился в Козмодемьянске. В следственных показаниях, арестованных по групповому делу, есть упоминание о том, что епископ Иларион приезжал к епископу Сергию летом 1937 года. 24 августа 1937 года владыка Иларион был арестован в и через четыре дня приговорен к расстрелу. 31 августа 1937 года приговор был приведен в исполнение.

Упомянутый выше свидетель, священник Семеновской Церкви, давший нужные следствию показания, привел также слова одного христианина Митрофана Нестерова. «У нас в Козьмодемьянске и Йошкар-Оле есть епископы Сергий Дружинец и Илларион Бельский. Они нами руководят. Они ставят новых священников. А также и слова Марии Булыгиной. У нас есть хорошие люди. Это Дружинин Сергий, Сыльный, Харитон Пойда и Епископ Илларион Бельский, которые не советуют идти в колхоз, говорят, что он создан Антихристом, и я верю, что идти в колхоз – это значит соединиться с Сатаной. В показаниях от 21 августа 1937 года свидетель показал.

Квартира Булыгиной за последние годы превратилась в штаб-квартиру для беглого, скрывающегося от репрессий духовенства. У нее часто бывают беглые попы Харитон Пойда и Владимир Попов, которые, бывая у Булыгиной, проводят нелегально в ее доме молитвенные сборища, на которых собираются монашки города Йошкар-Ола, названные мною в предыдущих показаниях, и на этих собраниях ведутся контрреволюционные разговоры». Очевидно, за домом Булыгиной была установлена слежка, и 28 августа 1937 года здесь были арестованы сама хозяйка и священник Харитон Пойда, которого разыскивали давно. Еще в конце 1936 года были арестованы его прихожане в Горномарийском районе, которые не скрывали своей принадлежности к истинно православным и отрицательного отношения к безбожной власти. Так, например, один из арестованных, Егор Стенькин, заявил, «Отказывался и отказываюсь от выполнения всех законов советской власти, потому что я истинно православный христианин, а советская власть создана не Богом, а является безбожной властью, продажной антихристу. Такую власть мы, истинно православные христиане, по своему религиозному убеждению поддерживать не можем. Наоборот, всеми путями стремимся как не признавать советскую власть ни исполнением законов, ни уплатой налогов, отказом от всех услуг советской власти, так и ослабить ее мощь и ожидать падения. Или Мирянин Федор Яшпатров показал.

Советская власть является безбожной, грабительской властью, созданной не Богом, и такую власть я поддерживать отказываюсь. Налоги не платил, платить в дальнейшем не буду. От выполнения законов советской власти отказываюсь, детей своих пускать в советскую школу не буду, потому что там учат безбожию. Никакие государственные работы, как лесозаготовки, дорожное строительство, выполнять не буду. На советских документах расписываться где-либо не буду. При этом арестованные утверждали, что никаких активных действий они не предпринимали, никаких политических вопросов не обсуждали, а лишь вели разговоры о религии. Так Кузьма Медяжкин показал на допросе. Никаких активных действий против советской власти мы не намечали.

Например, оружие нам, истинно православным христианам, брать нельзя. Все наши действия против советской власти заключаются в неподчинении ей, непризнании и неуплате налогов, то есть в экономическом и материальном ослаблении. Безбожная советская власть на Христа и на христианскую веру устраивает гонения. И мы, православные христиане, по своему религиозному убеждению считаем, что власть эта создана не Богом, долго существовать не будет. А мы ожидаем такую власть. которое бы поощряло религию, например, раньше царская власть для нас была приемлема. Но какая будет в дальнейшем власть, сказать не могу. Арестованные признали, что их группа образовалась в 1932 году, когда был арестован их священник, настоятель Малосундерской церкви Александр Игноносов.

С момента ареста нашего православного священника все мы в церковь не ходим. молимся дома, потому что Малосундырская церковь перешла в Серьгиевскую ориентацию, которую, по своему убеждению, мы считаем отошедшей от православия, продажной советской власти. Никакой договоренности среди нашей группы не было. Нас, истинно православных христиан, не подчиняться законам власти, не признавать ее как безбожную власть и не поддерживать материально, учит закон которому мы, истинно православные христиане, верим и его выполняем. С 1934 года эта группа верующих имела письменную связь с архиепископом угличским Серафимом Самайловичем, сосланным в Архангельск, и священником Харитоном Пойда. Отец Харитон с 1927 года находился в ссылке в Марийской АССР, а в 1930 году был там арестован и отправлен на три года в лагерь. Впоследствии он еще не раз подвергался арестам и в анкете арестованного в 1937 году написал, как православный христианин живу в безбожном Советском Союзе, как пленник по вере православной. В мае 1934 года отец Харитон побывал в Козьмодемьянске у епископа Иллариона Бельского и получил благословение на служение в Церкви Всех Святых города Тюмени.

Неизвестно, как протекало его служение. Очевидно, там ему недолго довелось служить, если вообще довелось. В 1935 году отец Харитон вернулся в Марийскую область и совершал тайные богослужения по домам. Так, в августе он был в доме Егора Стенькина и причащал его семью. Осенью служил в доме Фёдора Яшпатрова в деревне Тамилкино. Служил, очевидно, и в других деревнях. В показаниях арестованных называются имена жителей из четырёх деревень Малосундерского сельсовета и отмечается, что истинно православные церковники имеются и в соседних сельсоветах – Кузнецовском, Виловатовском, Красноволжском, Кожволжском и других. После ареста отец Харитон был допрошен 2 сентября 1937 года.

Протокол допроса краток. В своих ответах отец Харитон был предельно лаконичен. Являясь православным христианином, верующим в Бога и в Его Соборную Апостольскую Церковь, я был и есть противник советской власти. Являясь идейным врагом советской власти, я в течение более десяти лет, вплоть до последнего времени Вел и веду борьбу с советской властью путем учения и защиты Православной Церкви и учения Христова. Учил христиан, чтобы христиане не входили в колхозы, не верили в учения советской власти и не подчинялись бы ей. Я разъяснял христианам, что колхозы и советская власть являются безбожными и антихристовыми. Учил христиан, чтобы они не верили советским законам и оказывали бы сопротивление в их так как советские законы я считаю безбожными и не совпадающими с духом Православной Церкви. На два вопроса следователя о совместной контрреволюционной работе с епископом Сергием и о встречах с ним в доме Камелины Отец Харитон отвечать отказался.

На повторном допросе на вопрос «Признаете себя виновным в предъявленном вам обвинении по статье 58.10, часть Он также отвечать отказался по религиозным убеждениям, заявив, «Я уже сказал, что я верю только Богу, а советской власти я не верю и ее не признаю. Я, как православный христианин, боролся с безбожной советской властью и бороться буду и в дальнейшем». В обвинительном заключении отец Харитон был назван руководителем контрреволюционной организации ИПЦ, а также единомышленникам, близким соратникам и сподвижникам епископа Сергия. Они оба обвинялись в том, что вели активную борьбу с советской властью за восстановление монархического строя, используя контрреволюционные кадры монашек. Епископу Сергию вменялась организация в Вешкарале группы этих монашек, которые среди населения города и окружающих деревень Вели контрреволюционные пораженческую агитацию, распространяли слухи о скорой войне и гибели советской власти, систематически агитировали отсталую среду колхозников за выход из колхозов и роспуск последних. Видимо, эта деятельность была успешной и потому вызвала беспокойство властей. Колхозники отказывались работать и стремились выйти из колхозов. Монахини были арестованы, очевидно, в течение августа 1937 года.

Все они, бывшие насельницы Богородицы Сергиева монастыря, проживали в Южкороле. Некоторые из них по соседству с Анной Камелиной. Все были довольно пожилыми. Ирина Зиновьева, 52 лет. Марфа Кожевникова, 56 лет. Вера Бахтина, 58 лет. Остальные от 64 до 72 лет. Анна Камелина, 50 лет, была самой молодой из всех арестованных.

Как участникам контрреволюционной группы монахиням было предъявлено стандартное обвинение в том, что, являясь враждебно настроенными к советской власти, они вели совместно или под руководством Дружинина Сергия и Харитона Пойда борьбу против советской власти, главным образом против колхозного строительства. Некоторых из монахинь обвиняли, как Анну Камелину, в пораженческой агитации путем запугивания верующих колхозников страшным судом и антихристом, других, как Анну Шахматову, в активной контрреволюционной монархической агитации, направленной к срыву весеннего сева и уборочной кампании в колхозах. Анастасию Задворову обвиняли в том, что она, показывая картинки в религиозной книге, доказывала скорую гибель советской власти, запугивая колхозников страшным судом и вечными мучениями. А Евдокия Стародубцевой добавили обвинение и в том, что она одновременно хранила портреты Николая и всего Романовского двора, показывая его колхозникам как защитника крестьянства. Епископ Сергий был арестован 7 сентября 1937 года. В материалах дела содержится написанный на скорую руку протокол единственного его допроса, произведенный в день ареста. Вопрос. Вы обвиняетесь в контрреволюционной деятельности, проводимой вами в городе Йошкар-Ала.

Признаете ли вы это? Ответ. Виновным себя не признаю. Вопрос. Вы лжете. Следствию известно, что вы организовали вокруг себя монашек и с ними вели активную борьбу против советской власти за восстановление монархии в Советском Союзе. Ответ. Нет, не признаю.

Вопрос. Вы признаете себя виновным в предъявленном вам обвинении от 24 августа 1937 года по статье 5810-5811 Уголовного кодекса РСФСР? Ответ. В предъявленном мне обвинении виновным себя не признаю. Записано с моих слов верно, мне прочитано, в чем и расписуюсь. Тем же числом 7 сентября 1937 года датировано обвинительное заключение. Несмотря на то, что все обвиняемые, как и епископ Сергий, не признали себя виновными, следствием утверждалось, что они изобличаются свидетельскими показаниями и документами, имеющимися в деле. Посему дело и считается законченным.

Виновность, проходящих по нему, доказанная. Поэтому дело передавалось на осмотрение тройки НКВД Марийской АССР. Через три дня, 11 сентября 1937 года, был вынесен приговор. Тринадцать монахинь приговорили к десяти годам концлагерей. Мирянку Марию Булыгину к восьми годам. Епископа Сергия, священника Харитона, и монахинь Анну, Евдокию и Анастасию к расстрелу. Согласно выпискам, находящимся в материалах дела, расстрелены они были 17 сентября. Стандартный машинописный текст на полоске бумаги с неровно оторванными краями, время и имя заполнены от руки.

Выписка из акта Постановление тройки НКВД Марийской АССР от 11.09.1937 у расстреля Дружинина Ивана Прохоровича, епископа Сергия, приведено в исполнение 11 сентября 1937 года в 19 часов. Начальник У НКВД – подпись. Комендант НКВД – подпись. Старший помощник прокурора по специальным делам – подпись. Какие же выписки на каждого расстрелянного? Расстрелы производились во внутреннем дворе НКВД на углу улиц Коммунистическая и Советская, в одноэтажном каменном здании. Отец Харитон был расстрелян, очевидно, одновременно с Владыкой Сергием в 19 часов, все монахини в 20 часов. Точное место их погребения неизвестно.

Вероятнее всего, на Мендурском полигоне смерти. Расстрелянных в Юшкар-Але закапывали в общих ямах на Березовском и на Марковском кладбищах. Но во второй половине 1937 года места там уже не хватало, и тела стали вывозить за город. Там, в нескольких верстах от города, по старому Кокшайскому тракту, в светлом сосновом бару, неподалеку от чистого лесного озера, в 1937 году было заранее вырыто несколько десятков стандартных ям, куда по ночам свозили тела убитых, сваливали в эти ямы и наспех засыпали землей. Позднее местные жители как-то узнали об этих местах, и в последующие годы верующие, в том числе из катакомбной паства Владыки Сергия и других пастырей, приходили туда, у могильных холмов поминали усопших и молились мученикам. На протяжении последних двух десятилетий силами энтузиастов местного отделения Международного мемориала удалось сохранить эти места, предназначенные для военного полигона. И теперь там установлены кресты, мемориальные доски и ведутся исследовательские работы. Одна из общих могил в начале 1990-х годов была вскрыта, и по чудам сохранившейся справки на имя одного из расстрелянных удалось идентифицировать останки через много лет.

Было выяснено, что в этой могиле захоронены приговоренные к расстрелу 164 человека, осужденные по одному групповому делу в августе 1937 года. Среди них было три священника и двое монашествующих. Вполне возможно, что и жертвы сентябрьских расстрелов 1937 года захоронены где-то поблизости. И если будет на то Божья воля, они еще могут дать о себе знать, и здесь будут обретены их святые мощи.