11. Имяславие и исихазм ⧸⧸ 12 бесед об имяславии

Вопрос тот же, суть имяславия тезисна, серия одиннадцатая и последние серии у нас были посвящены догматическому учению об имяславии. Вот у нас девятый богословский тезис. Бог всем своим существом пребывает всюду, а наипаче в своих священных символах. Об этом мы уже как-то упоминали в одной из предыдущих серий, но так вскользь. Теперь подробнее, что это значит. Все знают прекрасно, слышали, что Бог вездесущий. С этим никто не спорит. Бог присутствует везде и всюду.

А что это значит? Это значит, что Бог присутствует везде и всюду, весь целиком. Единой сущностью и единой сущностной или природной троица ипостасей. То есть всюду Бог присутствует как Отец, Сын и Святой Дух, который имеет Божественную сущность, а сущность имеет свое неотделимое движение, то есть энергию. Вот святитель Григорий Палама не раз подчеркивает, что и сущность Божия, и вся целая энергия Божия присутствует во всем. Но ничто и никто, кроме воплотившегося Сына Божия, не вмещает всей полноты Божественного присутствия. Бог везде и всюду есть сущностью энергии, но в каждом конкретном творении, в каждом конкретном своем символе он проявляет себя только той или иной энергией, которую то или иное творение или тот или иной символ способны вместить. Сущность Божия всюду.

но невместимы ничем и никем. Полнота энергии или славы Божьей неотделима от сущности тоже всюду, но творение вмещают лишь те или иные, так скажем, части или неделимые деления энергии единой, всецелой, то есть всецелой славы Божьей. Ну и напомню еще раз для памяти, что в каждом неделимом делении, в каждой энергии Бог весь целиком. и единый и абсолютно неделимый сущностью, и единый и неделимый в себе, но делимый в тварях энергий, и нераздельный троицей ипостасей». То есть Бог являет Себя всюду и везде, так скажем, лично, как Отец, Сын и Святой Дух. но через энергию, а сущность остается невместима, неприобщаема, непричаствуема и непознаваема тварью. Но при этом Бог присутствует в твари весь целиком вместе с сущностью, а не так, как мнится, ну скажем так деликатно суй словом, что только За наше примерное поведение Бог откуда-то из своего прекрасного далёка посылает отдельные дары, присутствуют этими дарами в таинствах, ну как какими-то отдельными, ну в их понимании, видимо, отделёнными всё-таки от сущности энергиями, а сущность, дескать, в этом прекрасном далёках, а не везде. То есть получается, что сущностью Бог не везде сущ.

Ну что, очередной абсурд. Как бы то ни было, сами того не понимая, они растекают и разделяют единого и нераздельного Бога. И когда слышат слова святого Иоанна Кронштадтского, которые вслед за ним лишь повторяли афонские меславцы, они их не придумали сами. Слова о том, что Бог в своем имени присутствует всем своим существом. Слыша это, оппоненты имяславия, по обычаю своему ничего не поняв, о чем речь, начинают приписывать этим словам святого Иоанна Кронштадтского смысл, которого в них нет. Что якобы имяславцы учат, что имя Божие есть сама сущность Божия. Нет, никто не учит, что имя Божие есть сущность Божия, имя Божие есть энергия Божия, но энергия Божия неотделима от Его сущности. И там, где Бог присутствует своей энергией, там Он нераздельно присутствует и своей сущностью, и троицей своих ипостасей, весь целиком, а не частями.

Не ипостаси нераздельны между собой и неотделимы от сущности. У ипостаси нет другого содержания, кроме сущности. И энергия Божия неотделима от сущностей и от ипостаси. Это все есть всецелый, всепростой, единый и неделимый Бог, который при этом является Богом вездесущим. И он везде присутствует, весь целиком, а не какими-то частями. Патологоанатомией Бога заниматься не будем. Оставим это оппонентам имя славе. Но из сказанного не следует, повторю еще раз, что то, в чем Бог весь присутствует целиком, что тварь вмещает в себя его сущность и ипостась.

Нет, вмещается только энергия. Да и та не вся целиком, а лишь та неделимая часть, которую то или иное творение способно по благоволению Божию вместить. Вся целиком энергия присутствует в теле Христова. которые есть тело Иисуса вознесенное на небеса и которые есть одновременно церковь. То есть это не два разных тела, это одно и то же тело. Вот, ну чтобы вот пояснить всё уже сказанное, как это Бог присутствует всюду, весь целиком, вместе там строится ипостасией с сущностью, а при этом вмещается только вот в малой части энергии в конкретных тварях, ну вот, ну за аналогией тут далеко ходить не надо. Вот тут у меня вот воздух вокруг, которым я дышу, да, это тот же единый воздух, который везде во всем мире. а не какая-то его выделенная мне отдельно и специальная часть.

Воздух не уделяется специально, в атмосфере на порцию он не делится, он весь везде целиком. Но отсюда не следует, что я, вдыхая воздух, вдыхаю его весь целиком, со всей его сущностью и энергией. Нет, я вдыхаю лишь ту часть, которую способны вместить мои лёгкие. весьма ограничены. Ну и десятое. Все сказанное имеет самое прямое отношение к аскетической практике, потому что догматика она вообще не раздельна с аскетикой, ну и с литургикой, поэтому имеет самое непосредственное отношение к богослужению, к совершению таинств. Ну и вот если останавливаться на аскетике, то к деланию Иисусовой молитвы. Ну спор об имени Божьем, собственно, и начался с понимания Иисусовой молитвы.

Вот на примере молитвы можно пояснить, как догматика связана с аскетикой и как, в частности, догматическое учение об имени Божьем связано с эсихазмом, с практикой Иисусовой молитвы. Вот спасение, как было уже не раз сказано, есть обожжение, соединение с Богом. Однако в состоянии падения, в отделенном от Бога положении, Бог вездесущ, но мы сами себя отделяем. Ну, как, например, свет присутствует в комнате, а я закрою глаза и тем самым отделю себя от света. Вот грехопадение – это некое закрытие внутреннего ока органов восприятия Бога. Поэтому в падшем состоянии мы не можем воспринимать Бога непосредственно. Он тут, он везде, а мы его не видим, не чувствуем. Иногда ощущаем, но некой очевидностью для грешного человека Бог не является.

Поэтому, как мы говорили, сам Бог нисходит к нам своими исхождениями, энергиями, вселяясь в священные символы, которые мы можем воспринимать и как-то вмещать. И среди этих символов особое значение имеют имена Божьи, как тварные символы, как слова. А среди имен Божьих имя превыше всякого имени – имя Иисусова. Иисус Христос. Недоступный Бог нисходит в доступные нам словесные символы, чтобы мы через них, через их доступность могли восходить к недоступному Богу. Бог присутствует в Своем собственном имени и являет Себя через Своё имя. И поэтому практика молитвы, она и церковной молитвой, и частной, основана на призывании имен Божьих. Ну трудно себе представить молитву новоначальных, которая была бы без словесного призывания имен Божьих.

Когда мы даже обращаемся к Богу просто «ты», или просто мысленно имея в виду, по умолчанию, что мы обращаемся к Нему, «ты» — это местоимение. Кто именно конкретно под «ты» имеется в виду? Ну не кто же угодно, а конкретный Бог, ставший человеком во Иисусе Христе. Когда мы общаемся с кем-то в общественном месте и говорим ему «ты», мы имеем в виду не вообще там всех кого угодно, а конкретного человека, у которого есть конкретное имя. Поэтому аргумент, что можно и без имени обращаться к Богу, ну не знаю, попробуйте, как вы это сделаете. Говоря к Богу «ты», мы все равно имеем в виду конкретного Бога. Не Зевса, а Иисуса Христа, Отца и Сына и Святаго Духа. Поэтому словесное призывание имени Божьей в молитве – это призывание самого Бога, конкретного Бога, не вообще какого-то бога аморфного, а конкретного Бога, присутствующего в своем словесном имени как в таинственном вместилище.

То есть Бог благоволит присутствовать в своих именах, зная, что мы выполним вещи свои только через эти тварные словесные символы, пока можем обращаться к нему, а непосредственно вмещать его не можем. Поэтому, как говорит Игнатий Брянчанинов, сила молитвы Иисусовой заключается в божественном имени Господа Иисуса Христа. Это обусловлено тем, что Бог своей всецелой энергией, о чем мы говорили уже выше, присутствует во всех своих именах, а наипачи в имени Иисусовом, которое есть имя Ежипачи всякого имени. Это имя, говорит тот же Игнатий Брянчанинов, очищает, прогоняет духовную тьму. именем моим беса и ждинут. Оно животворит, оно боготворит, то есть обоживает призывающих его. То есть это имя содержит в себе всецелый боготворящий дар, дар обожжения. Бог, повторю еще раз, такие вещи нужно раз по 10-15 повторять в пределах одного ролика, Бог своим именем как энергией таинственно пребывает в призываемом нами, ну и очевидном для нас словесном имени.

Вот для многих это нечто неудобо разумеваемое, да, что вот я вот беру и читаю там Иисус, да, и как же, тут весь Бог, все целы, ну надо хотя бы вспомнить, что Бог иже вездесы и вся исполняет. А уж тем более он будет в своем собственном имени, в своем собственном символе, который он по своему благоволению, промыслу избрал для своего всецелого присутствия. Вот Бог всецелый в своем имени. Вместе с тем Бог таинственно присутствует и в глубине нашего сердца. «Царство Божие внутри вас есть», говорит Господь. И вот стою при дверях и стучу. При дверях сердца. Кто творит мне, к тому войду.

Вот из двух этих тезисов складывается такой исихасский синтез. Отсюда практика введения ума, внимания ума, которое возглавляется призыванием имени Божия, внутрь сердца. Подобное стремится к подобному. И Бог, присутствующий в своём имени символе, влечёт нас к соединению с Его же присутствием в нашем сердце. Поэтому отцы говорят о практике Иисусовой молитвы для новоначальных достаточно просто, что нужно призывать непрестанно имя Божие со вниманием. Вот имеется в виду, что в имени Божием присутствует весь Бог, и он влечет себя в то место, где он присутствует в нас, в сердце. То есть и происходит соединение ума с сердцем по благодати Божией. Бог, присутствующий в имени, соединяет наш ум с его же присутствием в нашем сердце, в глубине ума.

Войдя внутрь, ум сначала встречает духовную тьму, но вооруженный как светильником или как огненным мечом, непрестанно призываемым в сердце именем Божьим, ум постепенно разгоняет вражескую тьму и начинает видеть свет присутствия Божия в глубине своего сердца. которое есть престол ума, а ум, как таинственный первосвященник, совершает на этом престоле службу Богу уже непрестанным призыванием Его Всесвятого имени. Ну, вот так. Это в таких самых общих чертах, но в качестве начального обзорного введения в то, как связана имяславие с асихазмом, надеюсь, сгодится. Итак, теперь у нас получается, что останется еще одна итоговая серия, она будет последней ради красивого числа 12, иначе об имясловии можно говорить бесконечно, а остановиться все-таки нужно. И вот в итоговой 12-й серии подведем соответственные итоги в виде совсем, постараюсь, кратких тезисов, подытожим все сказанное прежде.