11. Брестская уния. Петр Могила： попытка новой унии ⧸⧸ Русское православие

Русское православие между Киевом и Москвой. Глава 4. Киевская митрополия до Переяславской Рады. 1467-1654. Раздел 1. Две Руси. В 1596 году Киевская митрополия была разделена на две части Брестской Унией. Эта дата является очень важной и в некоторых других отношениях.

В конце XVI века различия между двумя нациями и двумя культурами, великорусской и малорусской, обозначились явно. С этого времени каждая из наций стала считать русской только себя и отказывалась называть русской другую. В Великороссии жители южно- и западно-русских земель назвали белорусами и белорусами из литовской земли. А те называли великороссов москалями, то есть москвичами, называя Русью только самих себя. До конца XVI века у восточных славян был общий язык письменности и богослужения – церковнославянский. Использование местных диалектов ограничивалось бытовой С конца XVI века церковнославянский остается языком и письменности, и богослужения только в московском государстве до начала XVIII века, тогда как в южных и западных землях он становится исключительно языком богослужения, а в летописях и даже богословских сочинениях начинает использоваться простой русский язык, называемый сегодня с почти равным основанием староукраинским на Украине и старобелорусским в Белоруссии. Название московского государства Великороссия вошло в обиход в Москве в 60-х годах XVI века, а название южно- и западнорусских земель Малороссия в 20-х годах XVII века. До того времени, когда была заключена Брестская уния, киевское метрополе представляло собой часть русского культурного единства с особой церковной организацией.

После же Брестской унии Киевское метрополе стало относиться к самостоятельной ветве русской культуры, восходящей к наследию Киевской Руси, точно так же, как и Московская ветвь. С конца XVI века и приблизительно до начала XVIII века, когда различия между великорусской и малорусской церковными традициями были в основном стерты внутри империи Петра I, имело место особое явление, которое можно назвать Киевской христианской традицией. Раздел 2. До Брестской унии 1596 года. Богословские кружки. Библия. Братство. Первое столетие существования возобновленной Киевской митрополии породило два несвязанных между собой которые определили лицо будущего киевского христианства, повышение образовательного уровня общин, состоящих из мирян и обладавших высокой степенью организации, и вырождение, в первую очередь нравственное и интеллектуальное, высшего духовенства.

Положение монашества в церковной жизни было при этом довольно маргинальным. Параграф 2.1 Супрасольский монастырь Основными центрами образования, книгопечатания и даже полемики в защиту православия были несколько организаций, которые были либо созданы мирянами, либо зависели главным образом от них, даже если были сформированы при монастырях. Единственным важным исключением был основанный в самом начале XVI века Супрасльский монастырь рядом с Белостоком, местность на территории современной населенная белорусами, главный центр православной письменности в середине XVI столетия. Тем не менее, позже его значение уменьшилось на фоне других центров, созданных мирянами. В Супральском монастыре не было написано ни одного вполне оригинального богословского трактата, но там создавались важные для тогдашней полемики богословско-исторические Кроме того, там было сохранено хорошо известное следующим поколением полемистов элегантное антилатинское сочинение некоего пресвитера Василия из Никольской церкви в русских Карпатах, район Пряшево на территории современной Словакии. Другие части этой местности принадлежат в наше время Украине и Венгрии. О нём стоит упомянуть, поскольку его автор, современник Максима Грека, был, возможно, первым ученым-богословом восточнославянского происхождения. Сочинение датируется 1511 годом.

Оно было написано в качестве ответа некоему католическому епископу. Автор выглядит вполне укорененным в поздневизантийских и поствизантийских традициях антилатинской полемики, но при этом пользуется также и латинскими источниками, цитирую в переводе на славянский латинские богослужебные книги и латинский же перевод Иоанна Дамаскина. Параграф 2.2. Кружок князя Курбского и старца Артемия в Меляновичах. Среди немонастырских обществ особенно выделялся кружок князя Курбского в Меляновичах. Середина 1560-1583 год. Глава Кружка, князь Курбский, руководил переводчиками, переводившими сочинения греческих отцов церкви на славянский язык. Переводы делались с латыни, так как сам Курбский знал только латынь и знатоков греческого найти не мог.

И был автором нескольких важных работ богословского содержания, но духовным лидером и главным богословом Кружка был старец Артемий. Параграф 2.3. Острог Иллиуд с 1576 года до начала XVII века был временем расцвета самого значительного из западно-русских интеллектуальных центров того, который находился в городе Остроге под покровительством князя Константина Острожского 1526-1608 годы жизни, православного аристократа, близкого к князю Курбскому Острог стал центром образования, связанным непосредственно с восточными патриархами и одновременно с этим важнейшим православным центром богословия и книгопечатания. Его главными богословами были Василий Малюшицкий, Сурожский и анонимный клирик Острожский. Важнейшая печатная книга «Острожская Библия», напечатанная Иваном Федоровым, В 1581 году в огромном для того времени количестве экземпляров несколько заводов по нескольку сотен, всего около тысячи. Иван Фёдоров в 1564 году попытался открыть первую типографию в Москве, где успел напечатать свою первую книгу «Богослужебный апостол», но вскоре был вынужден эмигрировать. Москва времён Опричнины была далеко от идеала места, где можно было экспериментировать с новыми информационными технологиями. Но зато Львов и особенно Острог оказались подходящими.

Параграф 2.4 Острожская Библия Острожская Библия печаталась по тексту Геннадиевской Библии, названной по имени новгородского архиепископа Геннадия. который приказал собрать и отредактировать существующие славянские переводы библейских книг и перевести из латинской вульгаты четвертую книгу Ездры. В славянской Библии она получила название Третья книга Ездры, а также книгу Юдивь. Греческий оригинал сохранившихся древних переводов Третьей Ездры был утрачен еще в древности, но сам этот греческий текст был в свою очередь переводом с еврейского или арамейского оригинала, тоже утраченного. Что касается книги Юдив, то тут выбор именно латинского, а не греческого оригинала, по всей видимости, более всего зависел от личности главного переводчика в рабочей группе Геннадия, доминиканского монаха Вениамина. Библия, составленная Геннадием и напечатанная в Астроге, стало с некоторыми незначительными изменениями стандартной версии Священного Писания, принятой во всем славянском мире. Самое существенное изменение, внесенное в Елизаветинской Библии 1751 год, заключалось в том, что книга «Юдивь» стала печататься по новому переводу, сделанному с греческого языка. В своей ветхозаветной части Славянская Библия основывалась на септуагенте, но с пропуском 4-й Маковейской книги и псалмов Соломона и с добавлением 4-й книги Ездры.

Параграф 2.5. Братство. После Брестской унии 1596 года Островок становится основным центром православного сопротивления Однако в этой ситуации обнаружилась неустойчивость религиозно-общественной позиции лидеров Сопротивления, в первую очередь самого князя Острожского. Князь Курбский предостерегал его об этом в одном из своих писем к нему. В полемике с католиками они слишком сблизились с протестантами, особенно с антитринитариями, с оценьянами. Сацениане, отрицавшие догмат Троицы и за это получившие от своих противников прозвище Ариан, в XVI веке были одним из ведущих направлений протестантизма в Восточной Европе. Своё имя они получили от основателя учения дяди и племянника Лелия и Фауста Сацени. Контакты православных с сациньянами были настолько тесными, что некоторые из сациньян являлись авторами астрожских антикатолических сочинений.

Среди них был и автор главного антибрестского трактата «Апокрисис», польский оригинал, издан в Вильне в 1597 году, русский перевод в Астроге в 1598-1599. Христофор Филолет. Правдолюбец. Под этим псевдонимом писал протестантский автор и политический деятель Речи Посполитой Мартин Броневский. Окончательно авторство Броневского было доказано недавно Янушем Былинским на основании найденной им в архиве личной переписки Броневского. В действительности существовали глубокие причины такого открытого отношения западнорусских антикатолических полемистов к протестанству. Они не сводились лишь к простому стремлению получить поддержку в борьбе против общего врага. До некоторой степени протестантская экклесиология, учение о церкви, была востребована братствами, которые являлись основной формой самоорганизации православных мирян и низшего духовенства, начиная с 70-х годов шестнадцатого века.

Старейшее и крупнейшее Львовское братство существовало уже в 1586 году. Так, например, православному центру Востроге оказывало поддержку Острожское братство. Братства никогда не переступали границ православия в своих официальных высказываниях о церкви. Напротив, их богословские трактаты выдержаны в духе православия. Многие сочинения, например, такие как «Советование к благочестию», изданное одним из братств не позднее 1624 года, являются выдающимися произведениями в своей области. Основные темы, которые в них рассматриваются – роль мирян в жизни церкви и пределы епископской власти. Было бы сложно отрицать, что в конфликтах, постоянно возникавших между братствами и епископами до 1596 года, виновной стороной чаще всего бывали епископы. Фактически, епископы Киевской митрополии не зависели ни от патриархов константинопольских, которым подчинялись только формально, ни от мирян, ни от клира.

Единственными, чью власть они признавали, были светские Епископат далеко не блистал верой и благочестием, за единственным исключением аскетичного в личной жизни, но заметно склонявшегося к Риму, епископа Владимирского, Владимира Волынского и Брестского и Патия, Пацея. Епископ с 1593 года скончался в 1613 году. Униадский, митрополит Киевский, с сохранением Владимирской кафедры с 1599 года. Но даже на таком фоне все рекорды побивал Кирилл Терлецкий, епископ Луцкий и Острожский 1585-1607 годы, одной из богатейших епархий. Все время его жизни личное покровительство короля защищало его от уголовного и какого бы то ни было преследования за убийство, изнасилование и разбой, не говоря об уголовщине более мелкой. Начало публикации архивных документов об этом святителе произвело такое впечатление на Лескова, что он посвятил Терлецкому очерк «Райский змей» 1882 год, включенный впоследствии в цикл «Мелочи архиерейской Впрочем, несмотря на всю противоположность характеров, именно и Патий Паце и Кирилл Терлецкий станут главными двигателями Брестской Унии. Неудивительно, что патриархи предпочитали сноситься с братствами, а не с епископатом. Протестантское влияние на мировоззрение братств выражалось в их обособленности от местных центров и сихазма.

Особенно же сильно оно проявлялось в конфликте между Афонским Исихастом Иваном Вишенским и главой Львовского братства Юрием Рогатинцем, возглавившими православное сопротивление Унии. Львовскому братству и Львовскому епископу Гедеону Балабану, епископ с 1569 года, скончался в 1607 одному из двух западно-русских епископов, не принявших унии, удалось заключить мир официально в 1602 и договориться о взаимоподдержке. Во всей истории Православной Церкви можно указать не так много фактов, когда весьма амбициозным церковным группировкам все-таки удавалось преодолевать свои разногласия перед лицом опасности для всей Церкви. Что же касается отношений между братствами и исихасской средой юго-западной Руси, то хотя прежде они не были враждебными, первая и единственная попытка сотрудничества, причем довольно тесного, окончилась неудачей. Косвенный ответ Ивана Вишинского Юрию Рогатинцу, его послание к Домникии. Это не просто манифест исихасской позиции по отношению к В нём уже чувствуются различия между традиционным православием и мировоззрением, которое очень скоро станет господствующим. Острие критики Ивана Вишинского направлено на забвение аскетики как в теории, так и в практике его оппонентов. Светское образование, кажется, у них заменяет собой работу над совершенствованием собственной души.

Это не означает, что образование является злом. Я не осуждаю самообразование, пишет Иван Вишенский, но я осуждаю то, что теперешние русские философы не знают вообще, как читать в церкви псалтирь или часослов. Западнорусские сихасты, как и их византийские предшественники, считали, что светское знание должно обогащать традиционный церковный культурный субстрат, но не заменять его. Разрыв между исиханскими кружками и системой светского образования оказался фатальным для западнорусской церкви в семнадцатом столетии. Раздел третий. Брестская уния. 1596 год. Ожидания и ближайшие последствия.

Библиографическое замечание. К 1595 году все семь епископов Юго-Западной Руси были готовы к тому, чтобы принять Унию с Римской Католической Церковью, церковью большей части польско-литовской аристократии и короля. Единственное, что требовало обсуждения – точные условия объединения. Что касалось догматических расхождений, то в проуниадской партии им не придавали большого значения. Что касалось обрядовых различий, то они допускались постановлением Флорентийского собора 1439 года. Однако после Триденского собора 1545-1563 Римская католическая церковь не была заинтересована в том, чтобы предоставлять кому бы то ни было право административной автономии. Поэтому можно назвать дипломатической победой православных сторонников Унии то, что им удалось убедить римскую курью в необходимости установления в Речи Посполитой параллельной католической иерархии греческого обряда, которая была бы независимой от местных латинских епископов. В 1595 году дипломатические усилия епископов были направлены на то, чтобы, с одной стороны, обеспечить будущей униадской организации как можно более высокую степень автономии и, с другой стороны, убедить православную аристократию принять Унию.

Среди знати главным противником Унии был князь Константин Острожский. К лету 1595 года между епископами и мирянами разгорается такой острый конфликт, что константинопольский патриарх Иеремия Транос обращается напрямую к мирянам, минуя епископов. Патриарх посылает в Яссы Румыния своего экзарха Никифора, который созывает собор из шести епископов, в том числе митрополитов Молдовлохийского, Румыния Мардария и Угровлохийского Венгрия Михаила. Этот собор 17 августа 1595 года издает грамоту, в которой обращается к знатным и простым людям, находящимся под властью польского короля с указанием не подчиняться их местным епископам. Последним же предписывается немедленно представить патриарху покаянные акты, в противном же случае они будут извергнуты из сана. Амиряне получат право выдвинуть своих кандидатов на освободившиеся епископские кафедры. Епископы оказались не только на грани потери сана, но и под угрозой отлучения от церкви. Само собой разумеется, что как частные лица они бы уже не смогли повлиять на решение вопроса об унии с Римом.

Издание этого акта было невозможно скрыть от римской курии. И поэтому епископы оказались в ситуации, когда их положение на переговорах с Римом сильно пошатнулось. Нужно было действовать без промедления и соглашаться теперь уже на едва ли не любые условия. Поэтому двое из западно-русских епископов – Ипатий Пацы и Кирилл Тирлецкий – отправляются в Рим как полномочные представители всего епископата Киевской митрополии. Итогом их пребывания в Риме с ноября 1595 года по март 1596 года становится принятие условий будущей унии без каких-либо гарантий равенства между католическими церквами разных обрядов, латинского и греческого. Уния устанавливается в воле римского папы, а вовсе не как результат переговоров двух сторон. Русские епископы даже не воспринимаются как сторона. Будущая униадская церковь должна признать не только постановление Флорентийского, но также и Триденского соборов.

Кроме того, она должна быть готова к любым изменениям в том числе к изменениям в обрядах, которые задумает внести Папа. Единственное право, которое удалось отстоять епископам – право избрания киевского митрополита по местным соборам, однако с последующим его утверждением римским Папой. Князь Астрожский, в свою очередь, активно противодействует Унии. Значительная часть православной знати принимает его сторону. Князю Астрожскому и его сторонникам удается внести раскол в проуниадскую партию. Двое епископов отделяются от остальных, отказываясь поддержать Унию. Их отказ от прежней позиции объясняется тем, что они находились в гораздо большей зависимости от местных магнатов, чем от короля. Примечательно, что Гедион Балабан, епископ львовский, который первым начал готовить свою епархию к Унии, был одним из этих двух епископов.

Князь Астрожский приглашает в Речь Посполитую экзарха Никифора. В октябре 1595 года в Бресте одновременно открываются два собора. Один из них проходит при участии пяти епископов и провозглашает унию с Римом. На другом председательствует экзарх Никифор. Этот собор отлучает униатов от церкви что становится началом православного сопротивления Унии. Вскоре Никифора обвиняют в шпионаже в пользу Турции и заключают под стражу. Он умирает в заключении в 1598 или 1599 году. Роль духовного лидера православного сопротивления переходит к Ивану Вишенскому.

Раздел четвертый. Последствия Брестской унии. 1596. 20-е годы XVII века. Во втором десятилетии XVII века, после смерти князя Острожского и обоих православных епископов, положение приверженцев православия ухудшилось. Они предпринимают все, чтобы его исправить. В частности, разворачивают широкую литературную полемику с униатами. Главным оплотом православия являются монашества и, начиная с этого времени, казачество, которое публично покаялось в своем участии в недавней войне против Москвы на стороне польского короля.

Что касается братств, то они начали распадаться под давлением со стороны светских властей. Их полный распад или присоединение к Кунии завершится в середине XVII века. Усиливается влияние иссихарских кружков. Кроме Ивана Вишинского, наиболее видными фигурами являются его друг Иов Княгеницкий, также бывший прежде монахом на Афоне, и Иов Железо-Почаевский, настоятель Великой Почаевской Лавры. Литературная полемика переживала период расцвета. Пожалуй, лучший ее обзор дает М. Возняк в монографии 1920 года. Она интересна во многих отношениях, но с одной важной оговоркой.

Рассмотрение богословских вопросов, касающихся филиокве, довольно поверхностно по сравнению с тем, как они рассматривались византийскими и даже греческими богословами, жившими в одно время с западно-русскими. Самый основательный и объемный труд из всей этой полемической литературы в силу политических причин ни разу не издавался вплоть до научного издания 1878 года. Это полинодия, возвращение на путь истины 1621-1622 годы Захарий Копыстинского, архимандрита Киева-Печерской лавры. Для Речи Посполитой этот труд был слишком антиуниадским и антилатинским, что уже не соответствовало позиции даже номинально-православного церковного официоза, а для московского государства слишком немосковским. Начертанный Захарией Копыстинским образ православной традиции, предшествовавшего столетия с героями вроде старца Артемия и князя Курбского, был для Москвы слишком чуждым. Впрочем, отсутствие печатного издания не смогло остановить влияние этой книги и не только в западнорусских землях, но и в Москве. Казачество к двадцатым годам XVII века превратилось в постоянный фактор дестабилизации политической обстановки в Речи Посполитой. Единственная причина этого заключалась в религиозной политике старого короля Сигизмунда III Вазы 1587-1632 годы, который считал всю организацию православной церкви незаконной, так как была заключена уния с Римом.

Эта уния была не в последнюю очередь его собственным от которого он ни за что не хотел отступиться. Киев находился под властью казачества, поэтому оно смогло обеспечить безопасность иерусалимскому патриарху Феофану Третьему 1608-1644 годы, когда он, рукоположив в Москве в патриарше Сан-Филарето, на обратном пути посетил Киев 1620 год. Патриарх Феофан восстановил православную иерархию. Иов Борецкий был поставлен киевским митрополитом. Общее число епископов стало равно пяти. Правительство Речи Посполитой объявило новую иерархию незаконной, но из-за казаков было не в силах вмешаться в церковную жизнь в Киеве и в некоторых других землях. С 1625 года запорожские казаки были либо уже в состоянии войны с королем, либо готовились начинать войну. Они надеялись на московского царя, а киевский митрополит иногда официально обращался к московскому патриарху, как к патриарху не только Великороссии, но и Малороссии тоже.

К двадцатым годам XVII века стало вполне очевидно, что, во-первых, Брестская уния не сможет заменить собой православную церковь в Речи Посполитой, и, во-вторых, король, осуществляя политику религиозной нетерпимости, ведет страну к гражданской войне, в результате которой она может лишиться восточных территорий. Снова наступило время политического исихазма. Исихазская партия стало промосковской и антипольской. Раздел пятый. Попытка заключения Второй Унии. Пётр Могила и церковный раскол. В двадцатые годы XVII века расстановка сил в борьбе между католиками и православными начинает изменяться вследствие внутренних разногласий в том и в другом лагере. В католическом лагере интересы латинского духовенства соперничали с интересами унеатов.

Греко-католическая церковь унаследовала в политической структуре Речи Посполитой официальный статус киевской митрополии, который был ниже статуса католической церкви латинского обряда. Следовательно, унеаты, например, были обязаны платить такие же налоги, как и православные. Отступив от православия, знать легко отступало и от греческой обрядности. Унеаты же в государстве Сигизмунда Третьего находились в униженном положении. К ним относились как к гражданам второго сорта. Действительность слишком сильно отличалась от того, чего они ожидали – великой автономной церкви, а то и патриархата. Внутри православного лагеря ситуация тоже заметно усложнилась. С одной стороны, несмотря на личное мнение престарелого короля, речь посполитая остро нуждалась в новой православной партии, способной предложить польским властям религиозно-политическую программу, которая была бы не ориентирована на Москву и направлена на сохранение целостности государства.

С другой стороны, положение дел в православном лагере благоприятствовало формированию такой партии. И действительно, в православных кругах было достаточно тех, кто не поддерживал жесткий курс, проводимый исихастами. Особенно много противников политического исихазма было среди бывших учеников школ, существовавших при братствах, и выпускников католических, по большей части иезуитских, учебных заведений. Они были тесно связаны с православной знатью, тогда как иссихасты опирались главным образом на низшие слои и казачество. Следовательно, лидеры униатов и лидеры новой, ещё только формировавшейся православной партии искали контактов друг с другом в надежде создать сильную автономную церковь, главенство Рима над которой признавалось бы более или менее номинально. Разработка планов новой унии началась не позднее 1623 года. Один из рукоположенных в 1620 году епископов, Милетий Смотрицкий, в 1627 году тайно перешел в Унию с единственной целью – способствовать учреждению новой Унии изнутри старой. Открыто присоединился к Унии в 1628 году.

Сложно оценить, какова именно была позиция киевского митрополита Иова Борецкого, который, несомненно, был вовлечен в переговоры с униатами, начиная с 1627 года. Но зато гораздо легче понять роль Петра Могилы, архимандрита Киево-Печерской лавры при митрополите Иове и активного участника переговоров, ставшего через несколько лет главной фигурой проуниатской партии. После смерти короля Сигизмунда исчезло одно из двух препятствий для заключения новой унии, а именно государственная политика религиозной нетерпимости. Второе препятствие, жесткая позиция Рима, сохранилась, но унаследовавший престол Владислав IV, 1632-1642, именно он был провозглашен московским царем во время польской интервенции в 1610 году. Он трезво оценивал ситуацию в стране и поэтому отказывался выполнять указания из Рима. Во время его правления анти-ессихастская православная партия набрала силу и одержала верх над своими противниками. Однако ее планы заключить новую унию с Римом не осуществились из-за того, что они не были поддержаны римской курией. Владислав IV сразу же удовлетворил требования православных узаконить их церковную иерархию.

Они же, в свою очередь, приняли единственное условие Владислава IV – епископы, рукоположенные без разрешения короля, должны были быть низложены, а на их место избраны новые. Такое условие едва ли могло удовлетворить Иссихадскую Представитель которой Исайя Копинский, известный также как автор широко распространённой в своё время аскетической книги «Алфавит Духовный», стал в 1631 году после смерти Иова Борецкого киевским митрополитом, не получив санкции короля. Поэтому Исайя тоже подлежал смещению. Лидер антиесихастской партии Киево-Печерский архимандрит Петр Могила решился на то, чтобы захватить Киевскую кафедру при живом законном митрополите. Он был посвящен в митрополиты киевские в 1633 году, получив санкцию короля. Константинопольский патриарх дал свое благословение на посвящение Могилы, так как он прежде всего был заинтересован в успокоении своей метрополии, а также из-за того, что ему не были интересны ни эссихазм, ни каноны, запрещавшие смещать епископа против его воли, если этот епископ не был осужден церковным судом. Попутно отметим, что патриархом был Кирилл Лукарис, патриарх Александрийский с 1601 по 1620 патриарх Константинопольский в 1612 и с 1620 по 1638, тайный кальвинист, которого за эту ересь лишили Сана в 1638 году. Могила сместил Исаию грубой силой и тем самым произвел церковный раскол.

На стороне Исаия не было епископов, но он получил широкую поддержку монастырей. Множество монахов скопилось у границы московского государства, где они объясняли, что им пришлось бежать от митрополита Униата, который сверг православного митрополита Исаию. В частности, в отписке к царю и от путивльского воевода Никифора Плещеева 2.5.06.1638 об очередной группе западнорусских монахов и мигрантов, их позиция излагается следующим образом. «О Киевской, митрополит Петр Могила, веры христианской ныне отпал и благословен до митрополит Петр Могила от Папы Римского ныне великий пост в Патриархии». Относительно Петра могилы здесь воспроизводились, конечно, не факты, а слухи. Но эти слухи всего лишь принимали желаемое самим могилой за действительное. Исайя умер в следующем году, в 1634 году, вскоре после того, как признал митрополитам могилу, однако это было не что иное, как новый этап в реализации программы политического исихазма. На этом этапе лидеры Иссихадского движения окончательно вручили судьбу киевской митрополии казачеству.

И именно казакам удалось убедить Исаию заключить мир с могилой. Те же самые казаки начнут гражданскую войну, результатом которой станет присоединение Восточной Украины вместе с Киевом к Московскому государству. 1654 год. Между тем православная знать и церковные иерархи, возглавляемые Петром Могилой, который сам был знатного происхождения, продолжали осуществлять свои планы по упрочнению православной церкви как части польского государства. С 1635 по 1638 год лидеры Унии вместе с православной знатью пытались убедить римские церковные власти в необходимости учреждения униадского Киевского патриархата, а догматическим различиям по-прежнему не придавалось значение. Но все же патриархат учрежден не был. Вторую попытку предпринял в 145 году сам Петр Могила вместе с Адамом Киселем, самым влиятельным православным аристократом. По-видимому, они действовали отдельно от униатов.

Каждый из них написал в Римскую Курию письмо, в котором критиковалась Брестская Уния и излагался один и тот же план заключения Новой Унии. Письмо Могила сохранилось в Пересказе, сделанном в Риме. По мнению обоих, Брестская уния оказалась неудачной, потому что была заключена без участия знатий. Именно эту ошибку нужно было исправить при заключении новой унии. Что касалось вероисповедных различий, то оба были готовы исповедовать те же догматы, которые исповедовали в Риме. Реакция Курии была довольно вялой. Могила умер, так и не дождавшись ответа. Идея новой унии не осуществилась из-за того, что не была поддержана Римом.

Остальные замыслы Петра Могилы, несмотря на его несомненную победу над Исихастами, также не были воплощены, так как встретили усиленные сопротивления со стороны казачества и других ориентировавшихся на Москву сил. В 1654 году Ирьяславская рада и последовавшее присоединение левобережной Украины к России, внесло совершенно новые вопросы в повестку дня московско-киевских церковных отношений и взаимодействия двух русских православных традиций. Единственным, что пережило и Петра Могилу, и воссоединение Украины с Россией, является особое киевское понимание православного богословия. Раздел шестой. Псевдоморфоза православия Петр Могила изложил свое понимание православия в нескольких богословских трактатах, включая Катехизис. Однако более ярко он выразил свое отношение к православию тем, что основал в Киеве Первую Русскую Духовную Академию в 1632 год, образовательные стандарты которой были сопоставимы со стандартами иезуитских учебных заведений. Тем не менее среди православных было много тех, кому были чужды богословские воззрения могилы. Его катехизис, одобренный в 1641 году Киевским собором, в том же году был отвергнут греческими богословами на Церковном соборе в Яссах.

Редакция, которая в конечном итоге была одобрена Константинополем, представляет собой переработку текста могилы, сделанную Милетием Серигом, греческим ориентированным на патристику. В свою очередь Могила не принял текста Серига и отказался издавать его в Киеве. Вместо него он напечатал на русском и на польском языках сокращенную версию своего первоначального текста. Славянский же перевод катехизиса Могила в редакции Серига впервые был издан в Москве в 1695 году. Очевидно, что разногласия между могилой и греческими богословами касались церковной догматики. Так, например, могила исповедовала латинское учение о блаженном видении святых вместо православного учения о видении нетварного света. В 1937 году Георгий Флоровский в своей знаменитой монографии «Пути русского богословия» назвал воззрение могилы псевдоморфозой православия. У некоторых современных ученых, в том числе у Игоря Шевченко и Фрэнсиса Томпсона, возник один и тот же вопрос.

С помощью какого мерила Флоровский определяет, что является православием, а что нет? Униадские планы могилы подсказывают довольно прямой ответ на этот вопрос, если только при этом исходить из того, что православие и католичество не одно и то же. Если, как это видно из его унеадских планов, Пётр Могила не видел существенных догматических препятствий к унии с католичеством, то, очевидно, его представление о православии отличалось от представлений святых отцов, которые это различие видели. Впрочем, о чём будет речь ниже, даже и без этих униональных планов киевская интерпретация православного богословия была осуждена на Московском соборе 1690 года. Однако существует противоположная точка зрения, согласно которой могила дал именно то толкование патристической традиции которое соответствовало условиям его времени, тогда как противники могилы придерживались традиционных взглядов и были не способны различить, что было приходящим, а что неизменным в церковном предании. Как раз эту мысль развивает в своей работе Томсон. Ответ Флоровского относительно того, что является мерилом православия, можно найти в его последующих работах. Для него Мирила это исихасская традиция, а на уровне богословских концепций – паломизм, принципы которого были сформулированы на Константинопольском соборе 1351 года.

Исихасская молитва – это путь к стяжанию нетварных энергий Божьих, а нетварные энергии открывают православную веру, догматы и таинство Церкви. Если нет ни тварных энергий, то нет ни таинств, ни церкви. Поэтому даже теоретически невозможно развивать православное богословие, не входя в соприкосновения с эсихастами, не говоря уже о конфликтах с ними. Богословские взгляды могилы расходились не просто с теми принципами, которые отстаивали Исайя Копинский, Московский собор 1690 года или отец Георгий Флоровский. Но они противоречили доктрине, которую развивали Исихасские соборы XIV века и, следовательно, выходили за рамки традиционного православия. Именно по этой причине Флоровский назвал их псевдоморфозой традиционного, мы подчеркиваем, православия.