10. ИПЦ. Был ли Новосёлов епископом？ ⧸⧸ Дедушка и смерть. Житие Михаила Новосёлова

Дедушка и смерть. Епископ Григорий Лурье. Житие Михаила Александровича Новосёлова. Глава «Предательство Агофангела». Зная нерешительность эгофангела и способность Сергия развивать бурю и натиск, Новоселов не сомневался, что ярославская оппозиция, как её тогда стали называть по светской политической моде, напомним, что дело было в 1928 году, когда страна бурлила от внутрипартийных дискуссий с левой и правой оппозициями Сталину. Продукт скоро портящийся. Ее надо было быстро зацементировать в составе более общей церковной структуры. Об этом Новоселов писал архиепископу Серафиму в несохранившемся письме, где он рассматривал три кандидатуры для возглавления этой структуры – Иосифа, Агофангела и самого Серафима.

При этом двух первых он считал мало для этого пригодными. Иосифа за склонность более к созерцательной жизни, что правда, а Гафангела как престарелого, что само по себе не основание. Видимо, Новоселов не хотел смущать сынка более критичным отзывом. Из этого Новоселов делал вывод, что главой нового церковного движения должен становиться Серафим Самойлович. Но после того, как Ярославскую епархию покинули оба близких Новоселового архиерея, контакта с Агафангелом у него не стало. Агафангел на глазах терял форму. Он продолжал понимать, что Сергий плохой и наверняка чувствовал это эмоционально. Но он бы не мог пересказать своим словами без дословных цитат «Февральское обращение», в котором, по сути, Сергий обвинялся в создании собственной не церковной организации.

Некоторые исследователи, видимо, правы в своём предположении, что эта часть обращения писалась митрополитом Иосифом. Она соответствует логике Петроградских деклараций Иосифлян. Мы остаёмся тем, чем мы были, а вы, сергиане, создали в угоды безбожникам новую и чуждую церковь и организацию. У самого Агофангела никогда не было в голове столь чёткой логики, и Сергий прекрасно об этом знал. Из всех традиционных церковных сановников умением мыслить строго логически обладал, видимо, только сам Сергий. Поэтому первое, что он делает, продолжая политику ГПУ, изолирует Агофангела от остальных архиереев. Всех авторов обращения он запрещает в священнослужении, А для Агофангела делает исключение и дает ему месячный срок для исправления. Начинается игра на нервах.

Немыслимая с людьми типа даже не Новоселова, а митрополита Иосифа, но прекрасно работающая с людьми типа Агофангела. Агафангел ведь сам толком не понимал, в каких он отношениях с Сергием, а спросить-то теперь не у кого. А в это время Сергий несколько раз посылает от себя к Агафангелу переговорщиков. У Новоселого такой возможности не было. В итоге подобных переговоров с представителями Сергия Агафангела уже 7 апреля 1928 года официально соглашается начать обсуждение сепаратного мира. В соответствующем письме к Сергию он, по-видимому, искренне не отдаёт себе отчёта в том, что не просто отвергается от Митрополита Иосифа уже сейчас, даже ничего не получив от Сергия взамен. но и противоречит собственному февральскому обращению. «Мы ни одним словом не обмолвились в февральском обращении, что отделяемся от вас по разномыслию вере, тайной действия, то есть совершение церковных таинств и молитвы, а только в порядке административного управления».

Действительно, таких слов о причинах отделения не было, равно как и не было слов об административном разрыве. Но было обвинение в узурпации церковной власти, а по канонам это означало раскол. Конечно, самого слова «раскол» в февральском обращении тоже не было, так как это страшное слово испугало бы митрополита Агафангела, и он ничего бы не подписал. Оправдываясь перед Сергием, который совершенно логично обвинял Агофангела в расколе, ведь если с ним Сергием разрывают как с раскольником, а он не раскольник, то значит в расколе те, кто с ним разрывают. Агофангел доходит до предательства недавних соратников. Он пишет «Мы остаёмся с вами в союзе веры и молитвы. Что же касается объединения позиций под главенством митрополита Иосифа, то это от Ярославского епископата не зависит и им не одобряется». Впрочем, епископат этот и не спрашивали.

Письмо было конфиденциальным. Когда такие вещи и пишутся, как в данном случае, без предварительных переговоров с недавними соратниками и осифлянами, то это и есть не что иное, как предательство, удар в спину из-под тяжка. Только длительное обучение в системе церковной бюрократии дает навык делать подобные вещи легко и непринужденно. Видно, что Агафангел не зачитывался в молодости Николаем Палкиным. Далее в письме Агафангел просит вернуть в его епархию архиепископа Серафима. Это не было сделано, но заранее соглашается исключить из переговоров митрополита Иосифа. Иосифляне ещё месяц не будут знать, что они уже преданы Агафангелам. Изобретённый Агафангелом термин «административное разделение» мог быть применён там, где нет общего церковного управления, но есть общая принадлежность к Церкви.

По его новой версии, событие именно так обстоят дела у него с Сергием. Но на это не соглашаются ни Сергий, ему нужно только признание его власти, ни единомышленники Новоселовы. Сергий и Новоселов согласны в том, что церковные разделения среди тихоновцев имеют вероучительный характер, то есть одна из сторон отпадает от церкви и образует раскол. Мотивация отходящих от Сергия – не погубить свою душу в сергианском расколе. Агафангел придумал себе третью позицию, крайне искусственную и никому не близкую. С такой позиции можно было лишь пасть. Не имея больше способа прямого воздействия на Агафангела, новоселов пытаются воздействовать на него через широкий круг верующих людей. Сохранилось письмо Новоселова к своим близким помощникам по изготовлению религиозного самиздата в этот период, жившим в Москве супругом Лосевым, духовным чадом имяславца Архимандрита Давида.

Валентина Михайловна Лосева-Соколова, года жизни 1897-1954, первая супруга Лосева по специальности астроном, подготовила прекрасный церковно-исторический архив, но не смогла его хорошо спрятать, и он попал на Лубянку, и сейчас иногда доступен некоторым исследователям. По поводу некоего неизвестного нам сочинения Новоселов просит Лосевых написать какой-то сопроводительный текст, которым «Сделать должный вывод из иерославского отложения, то есть показать, что формула отложения носит явно канонический характер, и что разрыв этот не какой-то своеобразно административный. Следует подчеркнуть исказанное в заключении февральского документа о необходимости открытого раскаяния митрополита Сергия и сделать определенный вывод, предупреждая снисходительный ответ митрополита Агафангела Сергию. Необходимо сотворить это, немедленно послать Агофангелу и распространить где можно. Поспешите, дорогие, покоить на лаврах нам видно рано». Видно, что версия о только административном отделении Агофангела уже гуляла в народе, но о фактически совершенном разрыве Агофангела с Иосифом еще никто не знает. Новоселов пытается воздействовать на Гафангела, чтобы тот не мог отмахнуться от серьёзности уже подписанных им собственноручных слов. А это уже бесполезно.

В реальности Гафангел перешагнул нечто большее и ушёл гораздо дальше. Переговоры его с Сергием закончатся 10 мая нового стиля так называемым «разъяснением» февральской декларации, которое в действительности было вполне отчётливым её извращением. За Сергием была признана «власть как заместителя». Каноны, разумеется, ничего о такой власти не сообщают, равно как и о самой должности заместителя. При этом сделана оговорка. Распоряжения заместителя, смущающие нашу народную религиозную совесть и, по нашему убеждению, нарушающие каноны, исполнять не могли и не можем. Действительно, остававшиеся у Агафангела Викари не поехали в те места, куда их послал было Сергий. А теперь, с разрешения Сергия, остались на своих местах.

Оговорка успокаивала совесть. Первым от этого самоуспокоения пробудется архиепископ Серафим в декабре 1928 года. Но поезд уйдет, дело будет сделано. Рассказывали, что и сам Агофангел перед своей смертью, 16 октября того же 1928 года, пожалел о подчинении Сергию и даже думал о новом отделении. Но это агиографический топос. Да и неважно. Важен факт. Агофангел подчинился Сергию и удостоился помпезного погребения от сергиан.

Лучшего развития событий для Сергия невозможно себе представить. Авторитет Агофангела остался при сергианах, а сам, ни для кого ненадежный, Агофангел исчез. Даже если бы в 1928 году интернет был таким же развитым, как сегодня, ярославцы не смогли бы объяснить народу смысл своей оговорки при подчинению Сергию. Это такие частности, которые нельзя перенести в публичный дискурс. В публичном пространстве бывает только «да» или «нет». То же самое рекомендовано в Нагорной проповеди для пространства духовного. «Да будет слово ваше да, да, нет, нет, а что сверх этого, то от лукавого». Глава.

Истинно православная церковь. Предательство Ярославцев стало тем генеральным сражением, в котором иосифляне проиграли Сергию. Новоселов и Сергий выступили во главе сражающихся армий, и Новоселов был разбит. После этого преобладание иосифлян над сергианами, которое оказалось вполне достижимым в феврале 1928 года, стало невозможным навсегда. Иосифлянство ещё будет расти, но совсем не такими темпами, чтобы превратиться в господствующую ориентацию церковников, термин тех лет. Но, может быть, для церкви с большого буквы лучше было проиграть то сражение, а не выиграть. Ещё раз посмотрим, что же тогда произошло. Рухнул Новоселовский проект Большого Церковного Объединения.

Принципы этого объединения неизбежно бы оказались расплывчатыми, какими они и были у самого Новоселова еще во время составления беседы двух друзей. А для настоящего церковного возрождения, пусть и катакомбного, требовалась догматическая и каноническая отчетливость. А это входило в противоречие с принципами максимально широкого объединения антисергиан. Теперь в антисергиане должны были идти люди более верующие и сознательные. Это соответствовало не одним только планам ГПУ по сегрегации верующих для определения правильной последовательности репрессий. Это и Евангелию было близко. Это чувствуется в письме митрополита Иосифа епископу Дмитрию Гдовскому от 6 августа 1928 года. Он пишет.

Ярославские дезертиры меня как-то мало смутили и удивили. Да и в конце концов не в них дело, и не они когда-либо являлись опорой нам или давали содержание и питание нашему образу мыслей и действий. Самое их выступление в хронологическом отношении было позднее нашего, и если в своё время казалось, было на пользу нам, то теперь лишение этой «пользы» в кавычках не составило для нас никакого вреда. оказавшись укором лишь для новых изменников и предателей истины и правды дела. Итак, мимо их. Далее. Пусть они промелькнут, как отставшие и не чуть не сдержавшие нас на нашем крестном пути. В мирском отношении ярославская капитуляция представляла собой случай применения одного из самых эффективных видов оружия психологической войны.

У противника возбуждаются большие надежды на какую-то помощь, а потом вдруг выясняется, что надежды ложные. Человеческая психика устроена так, что возникающие в этом случае у людей, не имеющих специальной закалки, эффект обманутого ожидания её ломает. В современные учебники вошло случай успешного применения такого оружия для предотвращения гражданской войны в Чили в 1973 году. Сначала контролируемая генералом Пиночетом телевидение нагнетало ложные слухи о приближении к столице Большой Армии верного альенда генерала, а через несколько дней показало, что никакой армии нет. В результате деморализованные сторонники Альенде не сделали даже того, что могли. Нечто подобное произошло с Иосифлянским движением в мае 1928 года, когда о предательстве Агофангела было объявлено. Для человека, не прошедшего специальной психологической тренировки, в частности аскетической, но не обязательно, присоединение к ясифлянам стало крайне затруднительным не только по внешним причинам – рациональный страх репрессии, но и психологическим внутренним. А Новоселову пришлось серьёзно задуматься о том, что они все вместе затеяли.

После этого ряд позиций был пересмотрен, и сложилась та идеология истинного православия, которая и дошла до нашего времени. Программный документ был составлен Новоселовым и Фёдором Андреевым. Это уже упомянутая апология отошедших от митрополита Сергия, обращенная к знакомому епископу Сергианину. Относительно церкви сказано, что единоличное возглавление не актуально и нужна децентрализация с отказом от патриаршества. Цитата. «Теперь ищется не первая старая синодальная церковь в условиях нового государственного устройства, о чем мечтают сирианцы, не второе даже недавнее единоличное возглавление церкви, даже третье не собор. Всё это частью внутренне осквернено, частью внешнюю силу приведено в бездействие. Теперь нужны архипастыри и пастыри, правоправящие слово истины».

Далее Лакона в рукописи. Относительно же сути сирианства впервые у Иосифлян сказано по существу, как раньше говорил только епископ Виктор Островидов. Цитата. «Воистину, владыка сирианства для многих потому и скользает от обвинения его в еретичности, что ищут какой-нибудь ереси, а тут Самая душа всех ересей – отторжение от истинной Церкви и отчуждение от подлинной веры в её таинственную природу. Здесь грех против мистического тела Церкви. Здесь замена его тенью и голой схемой, костным остовом дисциплины. Здесь ересь как таковая, ересь с большой буквы, ибо всякая ересь искажает учение Церкви, здесь же перед нами искажение самой Церкви со всем ее учением. У такой истинно православной Церкви уже не оставалось причин воздерживаться от рукоположения новых епископов, так как она перестала чего бы то ни было ожидать от архиереев, оставшихся с Сергием или разбежавшихся по домам.

Справедливости ради заметим, что в течение ближайших лет эту принципиальную позицию поддержат очень многие из тех, кто в 1928 году всё ещё надеялся на переговоры с Сергием. Это не только уже упоминавшиеся ярославские векари, но прежде всего митрополит Казанский Кирилл Смирнов, один из тех старших архиереев, кого так не хватало сифлянам в 1928 году. К сожалению, он поддержит безоговорочно их позицию лишь тогда, когда сам уже будет не на свободе. Впрочем, и у Сергия не получится сохранить оставшуюся с ним церковную организацию. Она тоже будет разгромлена, но чуть позже разгрома легальной организации ИПЦ, не в первой половине 1930-х годов, а во второй. В 1943 году Сергию придётся начинать всё сначала. Осенью 1928 года епископы Дмитрий и Сергий приступили к тайным рукоположениям. Первым стал епископ Серпуховской Максим в миру Михаил Александрович Жижеленко, года жизни 1885-1931, практикующий врач, работавший в том числе в таганской тюрьме и, разумеется, злоупотреблявший служебным положением.

В послужном его списке была врачебная служба в Красной Армии во время Гражданской войны, и это уже не разделяло его с оргополагавшим анархистом и черносотенцем Сергием Наровским. Управление довольно большой иосифлянской организацией в Серпухове осуществлялось тайно. В глазах властей это было очевидным контрреволюционным подпольем, и в 1931 году епископ Максим, проходивший по общему большому процессу ИПЦ, был расстрелян. Глава. Последние годы. К концу 1928 года Новоселов завершил то, чем он занят был не один, Но что никто бы не смог сделать без него? Определил главных чертах идеологию и структуру истинно православной церкви. Можно было, наконец, спокойно, совестью, идти в тюрьму.

Обстановка располагала. Новоселов адаптировался к нелегальному положению в условиях относительно вольготного НЭПа. Но тут наступил год Великого Перелома 1929. Контроль над советским населением повысился в небывалой степени, к этому Новоселов адаптироваться не успел. 23 марта 1929 года Новоселова арестовали в Москве вблизи крестовоздвиженского храма на Воздвиженке, куда он нередко ходил молиться, как обычный гражданин. Весной 1929 года ГПУ вело разработку этого главного эссерфианского прихода столицы. Той же весной был арестован настоятель, молодой священник Александр Сидоров, погибший в 1931 году в отделении Словецкого лагеря в Кеми. Новоселов, однако, ещё не жил теми стандартами конспирации, которые станут привычными для советского периода.

Поначалу Новосёлову ничего особо не предъявляли, кроме дежурных фраз о руководстве антисоветскими церковниками, прихода на нелегальное положение и издания всяких циркуляров, как их назвали чекисты. У чекистов ещё не было в распоряжении архива Лосевых, но таких циркуляров они вменили Новосёлову около двадцати. Также одним из главных вещественных доказательств стал машинописный экземпляр писем к друзьям. Надо было поддержать Новоселова в тюрьме до начала крупных процессов. В тюрьме поначалу было неплохо. Новоселову разрешали держать в камере богослужебную книгу Минею и кучу тетрадок с переписанными богослужебными текстами, так что он, видимо, совершал полный круг богослужения. Но при очередном переезде из тюрьмы в тюрьму забрали тетрадки, а потом, кажется, и Минею. Условия ухудшались не столько из-за собственных уголовных дел Новоселова, сколько из-за общего положения в стране.

Вскоре, летом 1930 года, началось знаменитое дело Всесоюзной контрреволюционной монархической организации церковников «Истинно православная церковь». Новоселов был привлечен к нему в качестве одного из двух самых главных фигурантов. Вторым главным фигурантом был епископ Дмитрий Гдовский, которому вменили вину руководство Церковно-административным центром организации в Ленинграде. Новоселову вменили руководство политическим центром той же организации в Москве. Идеологом этого центра следствие назначило Лосева, так как был перехвачен Лосевский архив, и как раз на 1930-й год пришелся скандал с книгой Лосева «Очерки античного символизма и мифологии», куда были включены куски, не прошедшие глафлит, цензуру. Книга эта, довольно отличённого от церковных проблем содержания, но, пожалуй, автор, как и следствие, с такой оценкой бы не согласились, воспринималась следствием как аналог Капитала Маркса для ЭПЦ. Биограф Лосева обижается на собственноручно написанную Новоселовым фразу показаний. «Лосев занимал самую крайнюю и непримиримую позицию, желая превратить церковь в политическую партию».

Не зная протоколов допроса Лосева, можно подумать, что Новоселов пытался выплатить за его счёт, что очень странно, если учесть, что Новоселову после стольких лет нелегального положения и документально доказанного руководства иосифлянами никак не светило уйти с первых ролей и о других лицах Новоселов не говорил ничего компрометирующего. Известно, однако, как следователи во всём мире подходят к главным фигурантам коллективных дел. Эти фигуранты обычно не склонны давать показания и трудны в работе. Поэтому начинают от меньших, собирая показания у тех, чья мера участия меньше, давая им возможность побольше скомпрометировать остальных, особенно главных. По этим правилам Лосева должны были допрашивать раньше, и уже с его допросами на руках допрашивать Новоселова. А в показаниях Лосева содержится, например, такое, цитата, «Советская власть и социализм рассматриваются имяславием как проявление торжества Антихриста, как дело рук сатаны, восставшего против Бога. Политический идеал имяславия – неограниченная монархия, всецело поддерживающая Православную Церковь и опирающаяся на нее. Имяславие – наиболее активное и жизнедеятельное течение внутри Церкви.

Резко отрицательное отношение имяславия к советской власти породило у его сторонников положительную оценку вооруженной борьбы, направленной на свержение советской власти и сочувствие как вооруженным выступлением, так и иного рода активной антисоветской деятельности». Конкретных имен тут нет, но это про всех сразу. Тем более, что идеология ИПЦ тут звучит из уст ее главного, согласно следствию специалиста-идеолога. Такие показания подводили уже не одного Новоселова, а большое количество лиц, всю организацию ИПЦ под расстрельную статью. Они ставили процесс над ИПЦ совершенно наравне с современным ему процессом Промпартии. Надо было нейтрализовать эти показания, а тут путь был один – свалить всё на самого Лосева. Просто промолчать по их поводу означало бы согласиться. Судя по приговорам, вынесенным в 1931 году, тактика сработала.

Так Новоселов, которому на момент вынесения приговора было 67 лет, Получил всего лишь 8 лет, но не лагеря, а тюрьмы ОГПУ, то есть значительно более тяжелых условий. Очевидно, Новоселову готовили участь епископа Дмитрия Гдовского, смерть в тюрьме. Вооруженного подполья никому сшить не стали. Лосева тоже не стали приговаривать как повстанческого идеолога, дав ему и его жене, соответственно, 10 и 5 лет лагерей. Обоих освободили в 1933 году по ходатайству Пешковой. Ужесточение условий содержания в тюрьмах НКВД иногда бывало обставлено несколько трагикомично. Так, по результатам беседы с Новоселовым 4 декабря 1935 года, тюремный врач предложил администрации тюрьмы ужесточить режим содержания, лишив заключенного белого хлеба. В 1937 году у Новоселова заканчивался срок, ему автоматически выписали еще три года.

Из Ярославской тюрьмы НКВД его перевели в Вологодскую. Режим содержания вновь ужесточился. Заключенных стали называть не по фамилиям, а по номерам. Номер Новоселова был 227. О быте его последней в жизни камеры №46 Вологодской тюрьмы довольно много известно из донесений на сетки по фамилии Базилевский. Видимо, люди там сидели в основном хорошие. Всего 6 человек плюс на сетка. Общим мнением было то, что новый режим содержания – это режим уничтожения.

Но до уничтожения в камере дело не дошло, так как политических стали массово расстреливать. Такое происходило по всей стране. Так, во время массовых расстрелов заключенных Соловецкого лагеря в 1937 году расстреляли Флоренского. Новоселова приговорили к расстрелу 17 января 1938 года и расстреляли 20 января. Пришвина вспоминает чьих-то слов о некоем турке, который познакомился с Новоселовым в тюремной больнице и был обращен в православие. Этот турок освободился и нашел каких-то помогавших Новоселову старушек, которым рассказывал о Новоселове как о святом. Этот типичный легендарный мотив находит частичное подтверждение в том факте, что среди последних сокамерников Новоселова был турок. Базилевский его охарактеризовал так «Александр Тюрк, полный злобы и недовольства на советскую власть и режим ее руководителей, от мала до велика».

Глава епископ В катакомбной церкви передавалась устойчивая легенда о том, что Новоселов был тайно пострижен монашество около 1920 года, а в 1923 году тайно рукоположен в епископа Сергиевского. в кругу Даниловцев, Фёдора Поздеевского и других епископов, живших в Даниловом монастыре в Москве. Относительно монашества можно видеть частичное подтверждение этой версии в письме Новоселова Флоренскому от 19 декабря 1918 года, вскоре после кончины его матери. Он пишет «Молитесь обо мне, чтобы Господь сохранил и утвердил во мне то, что неожиданно даровал во время скромных дней». Видимо, тут речь идет о каком-то известном флоренском факте, а не просто о внутреннем состоянии. Судя по тому, что в 1919-1920 годах Новосёлов подолгу живёт и трудится в Даниловом монастыре, речь может идти о монашеском постриге. В таком случае Новосёлов был пострижен неожиданно для него в скорбные дни, вскоре после кончины его матери 12 декабря, но прежде 19 декабря 1918 года. Дата письма.

Ничего более определённого о монашестве Новосёлова сказать нельзя. Мы даже не знаем его монашеского имени, как не знаем и монашеского имени Елисаветы Фёдоровны. Впрочем, это имя, Марк, сохранено легендой о епископстве Новоселова. Что касается епископства, то недавно выяснилось, что если это легенда, то прижизненная. О епископстве Новоселова упоминает уже 21 июля 1930 года в письме Гобердяеву датский подданный Бренстет, которому удалось в 1930 году покинуть СССР и вывести для публикации подготовленный Лосевой сборник документов «Дело митрополита Сергия». Сборник никто публиковать не стал, и он надолго пропал в архивах. Он был вполне обрассевшим и принявшим православие человеком по специальности астрономом коллегой Лосевой. Он довольно хорошо знал московский круг общения лосевых и слегка был знаком с семьей Фёдора Андреева.

Новоселова, по его словам, тоже знал хорошо и, как было принято в их кругу, звал его дедушкой. Однако против достоверности данных Бринстеда говорит его плохая осведомленность в церковных вопросах. Так он вместо рукоположения пишет пострижение в епископский сан и очень слабое понимание истинного православия. Такой человек не мог компетентно оценивать достоверность слухов. И всё же в епископстве Новосёлова не приходится сомневаться, даже если он не был рукоположен людьми. На нём сбываются слова святого Никиты Стефата XI век, написанные им в память своего духовного отца Симеона Нового Богослова о Иерархии 36-37. Цитата. Может быть, некоторые спросят, а что, если некто, не имеющий епископского достоинства, превосходит епископов по божественному ведению и премудрости?

На это я скажу, что на тем, кому дано являть Дух посредством слова, воссеевает также и призвание епископского достоинства. Ибо если некто и не был рукоположен епископы от человеков, но приял свыше благодать апостольского достоинства, которая состоит в слове Учительства и Ведения Таин Небесного Царствия, то, будь он хоть священник, хоть диакон, хоть монах, таковой и является епископом для Бога и Церкви Христовой, которого Святой Дух являет в ней Богословом, а не того, кто приял епископское рукоположение у человеков, но все еще нуждается в тайноводстве тайн Небесного Царствия, будучи поражен неведением и живя в крайнем неразумии.