1. Увещание наместнику Африки о преходящем мире и вечных муках ⧸⧸ Прп. Максим Исповедник. Письма

ПРЕПОДОБНЫЙ МАКСИМ ИСПОВЕДНИК ПИСЬМА Письмо первое. Слово увещевательное в виде письма. Рабу Божьему Господину Георгию, Преблагословенному Наместнику Африки. Никто, думаю, лишившись каким-либо образом света, не желает столь страстно насладиться лучами солнца, сколь мы все, убогие, обильно вспоенные твоей добродетелью, жаждем снова узреть тебя и насладиться твоей красотой, отмеченной прирожденными божественными добродетелями, которые еще яснее показали нам, что добродетель – устремление воли, а не свойство чина, и богоподобие – качество нрава, а не чести. Ведь кому, благословенному, в глубину души вкоренилась сила любви к Богу, тому, несомненно, приложилась и неизменность в добре, как, разумеется, охваченному любовью к материальному, присущей подверженность множеству страстей и удоборассеянности. И вполне основательно, ведь сознательно стремящийся к божеству, единому, цельному и бесстрастному, в котором от века не усматривается никакой сущностной перемены, ибо ничто из исшедшего из него его не достигает, и сам един и целен и бесстрастен и неизменен благодаря неудержимому рвению к единому. Ибо раз ему желанно единое и цельное, которое полностью неизменно, то как по своей сущности недвижно из-за природной беспредельности, ведь недвижному беспредельному некуда двигаться, то такой человек, возлюбивший единое, разумеется, сделает свое сознание совершенно неуклонимым от единого и станет един и целен и неизменен. А тот, кто, по неведению лучшего и следуя собственной воле, привяжется душевной любовью к материальным вещам, по природе неустойчивым и изменчивым и неспособным к полному постоянству, сам по необходимости не стоек и удобо-страстен и переменчив, потому что его душевное расположение увлекается предметами по своей природе движимыми и претерпевающими внешние влияния.

Поэтому-то, благословенный мой Владыко, ничто сущее не сможет поколебать твоего прекрасного боголюбивого нрава, имеющего спутником устремленную к Богу волю. Ни течение времени, изменяющего вместе с собой все материальное, не нарушит устойчивости воли. Ни людская угроза, действующая страхом, не подвинет основу прекрасного устроения. Ни доводы льстецов услаждающих слух своими речами не ослабят напряжение воли, ни жажда мести, разжигаемая возможным могуществом, не испортит кротости нрава, ни желание славы властвования не уменьшит стремление любви к Божественному. Ведь отсутствие власти над людьми – не умоление славы пред Богом и людьми, а скорее прибавление славы, поскольку душа становится свободной от волнения и попечения о по моему рассуждению, да и всякий, кто благочестиво обдумает надлежащее, согласится с тем, ибо любой истинно добродетельный и боголюбивый человек обладает всем необходимым для полного блаженства, не имея нужды ни в каких внешних прибавлениях, чтобы его достичь. А тот, кто в своей жизни поставил себе образцом свойства божества, стяжал полноту всех благ благодаря которой в людях возникает точное богоподобие, с которым ничто, кроме самого Бога, не может сравниться. Да попросту говоря, ни болезнь, ни здоровье, ни богатство, тянущее к земле, ни недостаток тленных благ, ни хула, ни хвала, ни смерть, ни жизнь, ни настоящее, ни будущее, ни вообще что бы то ни было сущее не может повредить любомудрию, взрастившему и столь прославившему Тебя пред Богом и людьми. А мы, когда этого достигнем, когда все свое вверим Богу и не будем ни к чему стремиться, к чему не заповедано стремиться от Бога, а к чему заповедано, к тому будем стремиться со всем усердием и того, что, по Слову Божьему, подлежит нашей воле и нашим силам, всячески возжелаем и будем стараться осуществить делами, а то что, по общему мнению, от нашей воли не зависит, с благодарностью и верой предоставим Богу совершать, как пожелает и рассудит, безо всякого несогласия с судом Его, Его проведения и правления, по которому все, в неведении и согласно стайной премудростью, влечется к прозреваемому Богом концу, и даже когда обманывает наши надежды, осуществляет Его суд.

Ибо премудр Хранитель наш и Правитель, потому что не приобрел мудрость извне, а Сам и есть, и зовется мудрость. Возжелаем же искренне соблюсти лишь одно – любить Его, как Он заповедал, всем сердцем, всеми силами души, и ближнего, как самих себя, стремясь, как только можно, исполнить это Божие веление. И да осуществим по возможности полностью эту обширнейшую божественную задачу. какими бы ни были наши положения, чьим образ жизни, начальствуем ли мы, под началом ли находимся, живем ли в богатстве или в бедности, здоровы мы, болеем или находимся еще в каком-то телесном состоянии. А об остальном, что совершенно не подвластно нашей воле, вовсе не будем заботиться. Что же действительно наше, то, в чем по природе нет необходимости, или то, что мы обрели сознательной Наверное, желая заставить нас об этом задуматься, Слово Божие и не дало нам об этом указания в Божественной заповеди, чтобы мы не злоупотребляли недостойных силой воли, противоестественно добиваясь того, что не в нашей власти, и не выказали ее слабость, раз она не достигла, чего никак достичь не может. Это ведь насилие над Божественной волей считать в своей власть промыслом, которое мудро использует то, что не подлежит нашей власти, для наказания наших пороков, подвластных нам, и для поощрения и облегчения пути подвластных нам добродетелей. Итак, отличая то, что в нашей власти от того, что из нее изъято, будем верить, что совершение второго полностью зависит от Божьего промысла, а первого, кроме Божьего промысла, еще и от нашего изваления.

Итак, подвластное нам я охвачу как бы определением – это все то, что по нашей мысли повинуется воле, состоит ли оно в рассуждении добродетели, либо, напротив, в пути порока. Неподвластная же нам все то, что создается не нашим произволением, и вообще все, что по природе свободно от добродетели и порока, которые возникают, или, точнее говоря, являются, от употребления, которое дают этим вещам те, кто ими владеет. Возжелаем же горячо единственно тех благ, которые с Божьей помощью совершаются нашим свободным извалением и зависят от нашего суждения, и будем весьма их ценить. Так мы будем послушными и кроткими ослятами, несущими на себе слово, исправно бегущими путем добродетелей. Тех же, что не в нашей власти, так как сами по себе они по природе не суть ни порог, ни добродетель, а орудие произволения, являющее скрытое устремление нашего ума, вовсе желать не будем, чтобы злоупотреблением не повредить естественную силу воли, вознамерившуюся овладеть невозможным и для нее неисполнимым. Но предоставим эти вещи Богу и примем с благодарностью любую перемену времен и дел, приключающиеся нам на пользу по спасительной воле Божией. Чтобы таким образом исполнить красу добродетели не только через неизменное, но также и через изменчивое, и через неправильное, правильным образом. Ведь никто, подчиняясь Богу и вверяя Ему попечение о том, в чем сам невластен, не лишается надежды на добрый исход.

Правду изрек мудрый где-то в своих речах. Взгляните на древние роды и посмотрите, кто верил и был постыжен? Или кто взывал к нему, и он презрел его? Книга Иисуса, Сына Сирахова, 2 глава, 10 стих. Раз это так, как показал разум, спутник истины, мудро установивший свойства желательного и нежелательного и отграничивший друг от друга несовместные вещи, то даже когда нас отрешают от власти, не будем ее домогаться. претерпевая это как лишение некого блага. Ведь власть вовсе не подчиняется нашим желаниям и далеко отстоит от нашего разума, как и богатство, и здоровье, и все, что морально безразлично, и нами преобразуется в добродетель или порог. Но, с другой стороны, не будем и, безусловно, отвергать власть, когда нам ее дают.

Потому что она может стать орудием добродетели для и со всем усердием, подносящих Богу, кроме всего зависящего от них, еще и то, им не подвластное, что попускается им промыслом. Ведь того, что по природе само по себе не есть ни добро, ни зло, разумеется, не следует ни любить, ни избегать, потому что для появления и хранения какой-либо добродетели или порока совершенно нет нужды ни в обладании, ни в необладании, Без чего мы можем и стать, и быть, и оставаться добродетельными или же, напротив, дурными и лишенными всякой добродетели, раз уж одни, лишенные и могущества, и богатства, и здоровья, обрели многие сокровища вечных благ, а другие, напротив, обладая и могуществом, и богатством, и здоровьем, собственной волей отпадают от всех божественных благ. а свидетельствуют об этом нищий Лазарь и богач. Один, лишённый всякого земного могущества, здоровья и изобилия, восприял на луне Авраамом блаженное отдохновение. Другой же, в избытке осыпанный всеми земными благами, был отделён пропастью от святых и осуждён на огненную кару. Да и Давид с Иовом, великие ревнители истины, столь далеко отстоявшие друг от друга, и совершенно противоположные по образу жизни сохранили и приумножили добродетель, подвергшись испытанию. Добродетель ведь возникает не от богатства и здоровья, да и не от противоположной участи, иначе она бы обращалась в порог, изменяясь с обстоятельствами, а от благочестивого расположения души и от ревностного устремления к добру воли, неизменно привязанной к Богу и без нарушений, хранящие самотождество в противоположностях. Так что будем рады, когда нам дают власть и примем ее, как вспомогательное орудие добродетели, посылаемое нам Богом.

А когда нас ее лишают, не будем ее домогаться, как бы слагая с себя страшное бремя, скрывающее от нас замысел проведения, которое человеколюбиво устраивает все каждому на пользу. Ведь говорит мудрый сын Сирахов, не домогайся сделаться судьёю, чтобы не оказаться тебе бессильным сокрушить неправду, чтобы не убояться когда-либо лица сильного и не положить тени на правоту твою. Не греши против городского общества и не роняй себя перед народом, не прилагай греха греху. Если ты только в этих делах не захочешь тщеславиться, то окажешься не в худшем положении, чем окружающие тебя люди. Ведь очи Господа, как сказал сам тот же Мудрый, призрели на Тебя во благо Тебе, и Он восставил Тебя из унижения Твоего и вознес главу Твою, и многие изумлялись, смотря на Тебя. И повествуют народам и племенам о Твоих добродетелях. И как через великого Давида прорек об апостолах Дух Во всей земле прошел звук благих деяний Твоих, и до предела Вселенной проникло благоухание Твоих добродетелей. Ведь Ты не съедал свой хлеб один, но щедро уделял от него сиротам, и от юности их воспитал их, как отец, и от шрева матери их руководил их к правде.

Ты не презрел гибнущих без одежды и укрыл их. Все немощные благословили Тебя. ибо ты согрел их плечи шерстью твоих овец. Ты не поместил твое золото в землю, то есть в ублажение твоей плоти, а приобрел твоим богатством небесные блага твоей душе. Ты не соблазнился тленным богатством и не приложил твоего сердца его потоку. Ты не сиживал с насмешниками, чья жизнь позорна и исполнена бесчестием, нога твоя не спешила на лукавство, и ты не радовался падению врагов. и сердце Твое не говорил. Хорошо.

Не вопияла на Тебя земля, ведь Ты не ел плода её бесплаты и не удручал душу её владельцев. Ты удерживал руки от даров нечестивых и спасал страдальца от руки сильного и плакал о всяком несчастном, истинал, увидев человека в беде. Ты помогал сиротам, лишённым помощника, и устав в долг благословляли Тебя. Ты облачился в правду и облегся в правый суд, как в плащ. Ты стал глазами слепых, ногами хромых и отцом немощных. Ты сокрушил челюсти беззаконных и исхитил добычу из их зубов. И вообще говоря, голодных ты кормишь, жаждущих поешь, странников укрываешь, раздетых одеваешь, больных презреваешь, заточенным помогаешь. Главное же – всем этим угождаешь Богу, рассудив что славнее всего усердно заботится о всех этих несчастных ради Него.

Поэтому Бог по справедливости сохранил тебя, и светильник его светит над твоей головой. То есть в тебе осуществлением добродетелей закон заповеди ярко сияет всем, и в его свете ты идешь во мраке. То есть Благодаря знанию, полученному благоговейным созерцанием сущего, ты безвредно минуешь обман века сего и невежество, поспешая к всесветлому свету. Поистине тебе одному, возлюбленный, из всех людей выпало на долю сохранить добродетель под бременем власти и даже в мале не подчинить золоту закон Христов. Напротив, ты настолько поработил твое могущество добродетели, что узнается одно лишь по ней, да по разуму, и всем известно и всюду прославлено справедливостью. Если же, избегая, что естественно, страданий плоти, мы надеемся посредством власти обеспечить ее благополучие, то должны знать, что благополучие плоти было привнесено в жизнь нарушением Божественной заповеди и человеком, который предпочел временное вечно. Острадание плоти соблюдением Божественной заповеди, и Бог, сделавшись ради этого человеком, в себе выказал его и узаконил. И что первая причина отчуждения человека от рая и тамошних благ, а второе – восстановление в раю и вознесение на небеса, оно же, что всего удивительнее, содействует приближению к Богу.

И поэтому будем всегда держаться телесного страдания как орудия божественной благодати, не следуя переменам времен и обстоятельств, а благополучием плоти вовсе пренебрегать как вещь презренной, неизбежно обреченной полному исчезновению, которая, как сказал Христос божественными устами Григория, «не приступает собственных пределов». И виновна во всех язвах души, чтобы мы во всех движениях душевных и телесных излучали божественное сияние, полностью принадлежа единому Богу. Да попросту говоря, станем по благодати вместилищем всего Бога целиком и сами полностью и во всем обожимся, настолько, чтобы по всему казаться вторым Богом за исключением тождества с Ним по сущности. И это вот и есть совершенство для нас, не несущих в себе ни малейшего знака века сего. дабы через него не лишиться как-нибудь божественного нрава и не пострадать горько из-за осквернения истинной чистоты, не находя средств к исправлению. Когда пройдет для нас этот век деяния, ничто из существующего не останется в теперешнем виде, ни по внешности, ни по положению. Ни в чем из вещей видимых нет для их владельцев ни надежности, ни устойчивости. Ничто из этого что подчиняет себе людей, не сохраняет свою неизменность, ни слава, ни богатства, ни власть, ни здоровье, ни бесславие, ни бедность, ни рабство, ни болезнь, ни красота, ни молодость, ни известность, ни безобразие, ни старость, ни низкое происхождение.

Все проходит, все исчезает, все человеческое тает, как тень, и легче водяного пузыря пропадает величие всякого человеческого могущества. Всякий человек, сказано, трава, и вся слава человеческая, как полевой цветок, высохла трава, и цветок увел. Ибо воистину во всем человеческом возможность разрушения соединена с рождением, а часто кое в чем разрушение даже предшествует рождению, так что среднее между ними может из-за взаимного схождения крайности в одно скрываться, хотя и усматривается в обеих. Это мудро устраивается промыслом для того, чтобы логос изменчивых явлений воспитывал уверенность в вещах вечных. Все переменяется в иное и одно превращается в другое, взаименно находя друг в друге скорее разрушение, нежели рождение. Не будем же связывать временными вещами неразрушаемую душу. Не будем отягощать ум по природе свободной от материи и заботами о материальном тянуть его к земле. Но будем в соответствии с их природой разумом разделять друг от друга вещи, никоим образом не согласующиеся по сущности.

Тогда нам не составит труда оторвать душу, цельную и никоим образом не могущую претерпеть разложение своей природы от пристрастия к тленным вещам. Покинем садом, то есть заблуждение и смятение чувств, относительно чувственно воспринимаемого, чтобы избежать пожара, я имею в виду наказание огнем их непременное следствие. Спасемся на горе, разумей, на высоте богоугодной жизни, чтобы не оказаться взятыми, не отрешившись еще полностью от чувственного, даже если мы и будем казаться непричастными к пороку как блаженный лод, не совершавший того, что творили жители Содома. То есть освободимся даже и от той чувственности, что лишь склоняет к страстям. Сколько хватит сил, будем бежать приходящего, который никоим образом не может быть нам подвластным и по самой природе своей течет и исчезает. Оно не допускает в нас иного расположения души, кроме несущего его клеймо за которые нас ожидает осуждение и тяжкая мука. Ревностно отринем все то, чего непременно лишимся по природе, а о необходимом будем просить Бога. Сознательно и с охотой отринем то, что по природе непременно и отдастся, и отнимется.

Не позволим душе, по природе несущей в себе образ своего Создателя, из-за неразумного устроения стать подвластной тому, что возникает и гибнет. Она, то ведь, по рождении не имеет предела своему бытию, и ей предустановлено всегда искать Бога и стремиться к Нему. Не будем желать того, чем не сможем владеть, не будем привязываться к полностью приходящему, как к вечному. Ведь проходит образ века сего, как сказал святой, и небо и земля прийдут, изрек Бог святого. Воспримем же, не ложно, божественное изречение и упредим верой исполнения слова, и поверим непреложному доказательству предсказанного исхода. Ибо если части чего-либо подлежат разрушению и перемене, как сказал один из наших мудрецов, то ясно, что из совокупностей их тоже, хотя бы явным действием и не установился еще срок, в который этому подвергнется совокупность. Как и всякий человек из того, что он претерпевает ежедневно, познает, что по природе ему предстоит умереть, хотя бы смерть и не настояла еще в действительности. Итак, станем принадлежать самим себе и Богу.

Лучше только Богу, а не полностью плоти и миру. Приготовимся призывать Бога нашего, Приготовься призывать Бога твоего, Израиль, что значит очистимся от пятен порока и скверны, отринув даже и те мечтания, которые, насколько такое возможно, не сочетаются со страстями. Так ведь и приготовляется всякий, желающий отлично приготовиться, чтобы, благодаря добродетелям, как бы благодаря некой божественной раскраске, воспринять точное уподобление Богу. Таким именно образом и призывает как следует тот, кто ведает, как нужно призывать Бога. Ведь приготовление, по-моему, состоит в отчуждении от страстей, а призывание – в подлинном уподоблении Богу через добродетели. Или иначе – приготовление – это сияние, возникающее в достойных через добродетели, а призывание – восприятие обоживающей благодати через истинное Ведь таким образом мы и сможем по Писаному всегда иметь белые одежды, что значит нрав, радостный, благодаря добродетелям, светлый, безо всякого признака тьмы. И возлюкует душа наша о Боге, Спасителе нашем, радуясь совлечению ветхого человека, обреченного гибели по лживым желаниям, и обличению в нового, созданного по Богу в Духе. облечет нас в ризу спасения и в одежду радования, то есть даст нам привычное и соответствующее нраву любомудрое деяние посредством добродетелей и непредкновенное умное созерцание в духе, дабы мы наслаждались и пребудущими царственными благами божественного непорочного брака.

Притом будем внимательно следить, как ходим и что замышляем, зная, что нашим поступкам и мыслям есть много незримых свидетелей, которые не только взирают на явное, но заглядывают и в самые души и испытывают тайны сердца. Нас ведь вправду со всех сторон окружают многие хоры ангельских сил, которые тщательно записывают на небесах наши поступки и речи, и мысли, вплоть до малейшего намерения ради изобличения в страшный день суда, когда всякая видимая тварь с невыразимой скоростью устремиться к своему окончательному завершению, а небо и земля с грохотом погибнут, и стихи между ними разрушатся в огне. И будет небо новое, и земля новая, и то, что на них, когда воздвигнутся троны и воссядет ветхие днями, и раскроются книги, в которых с безукоризненной точностью записаны наши дела, речи и мысли, а тысячи тысяч ангелов будут служить и тьмы тем будут предстоять ему, и грозное пламя огня будет пробегать повсюду, охватывая все вокруг и распролавляя горы, будто воск. Огненный ведь, говорит Пророк, река протекала перед ним. Тогда явится тартер и бездонная изъяющая бездна, и тьма внешняя, и червь неусыпной, да еще ужас вознесется над гибнущим миром, и ангелы гнева сверкающие карающим огнем, извергающие огонь взорами и дыханием, станут наготове, чтобы карать всячески всякое беззаконие. Перед ними предстанет с трепетом всякая тварь, земная и небесная, и из ангельских сил, и из тех, что выше ангельских, и из людей, чтобы воспринять страшное изъявление божественной воли. При этом прочтутся наши дела и обнажатся тайны Так что грехи всех будут всем известны, как свои, обнаружившиеся в безошибочной книге собственной совести. Сказано ведь – изобличу тебя и представлю пред глаза твои грехи твои, и еще – окружат их замыслы их.

И вот человек, и вот дела его, и вот неподкупный судья, рядом с которым предстоит страшное и великое воинство небесных восседает на высоте, излучая сияние правды, и по справедливому и неложному суду воздает каждому по достоинству. Ведь кто за добрые дела поставлен по правую руку, милостиво дарует, приуготованное от сотворения мира, небесное царствие. Тех же, кто по отсутствию благих дел оказался по левую, гневно гонит в вечный огонь, уготованный дьяволу и его агелам. Кто вынесет бешенство этого огня? Кто не ужаснется невиданному зрелищу этого червя? Кто сможет терпеть внезапность и тяжесть этой внешней тьмы? Кто выдержит ревущий тартар и со дна кипящую бездну? Кто не содрогнется от пронзительного грозного взора, приставленных к казням ангелов и их мрачных ликов?

Кто не устрашится сего ужаснейшего из зол? того, что отвратит от него лицо свое по природе кроткий и человеколюбивый и милосердный Бог. А с ним вместе и вся тварь отвернется и загнушается теми, кто по злой воле так страшно себя мучает, и будет справедливо гневаться, что они заставили таким явиться Бога, единственного человеколюбивого по природе. Кто вынесет вечный позор, который последует за явлением всего тайного? Кто сможет измерить неумолчное рыдание и горькие и невообразимые слезы, искрежет зубов и вопли мучимых или сердечную скорбь сожаления, медленным огнем сжигающую глубину души? Кто способен выразить тоску грешников, не имеющих надежды ни на перемену срока наказания, ни на окончание претерпеваемой кары, ни на перемену жизни к лучшему? Суд ведь тот воистину окончательный и единственный, страшный и праведный, и более праведный, чем ужасный. И еще страшнее делается от того, что также и праведный, и по справедливому приговору Божьему обнимает всю Вечность.

Кто сможет удержаться от слез, помыслив о жалобах и стинаниях, вырывавшихся из самого сердца осужденных и проникающих до самого мозга их костей? и жестоко грызущих их утробы? Кто претерпит без боли и вызванного ею уныние жалобные вопли и крики сожалению, обращаемые каждым, наказуемым к самому себе и всеми ко всем? И в каких словах выражаются они? Ибо тогда каждый станет подлинным знатоком своих прегрешений, тогда обнажатся деяния и явятся, как есть, без прикрытия лукавства. праведен суд Твой Божий. Ты призывал нас, а мы Тебя не слушались. Ты говорил нам, а мы не внимали, и советы Твои вменяли ни во что, а речам Твоим не внимали.

Из-за этого и нашла на нас по справедливости погибель и пагуба, и буря, и скорбь, и угнетение. Теперь призываем Тебя, а Ты не слышишь, ищем у Тебя милости и не обретаем, ведь и мы не услышали Твоей речи и не сотворили милости ближнему. Мы ведь, возненавидевшие мудрость и не избравшие себе страх Господень, и не пожелавшие слушать советов Божьих, нами же посеянное пожинаем и собственным безумием насыщаемся. Ослепила нас жизнь своим обманом, и не познали мы тайн Божьих, и никакой не возымели нужды на награду святости. Поэтому мы преисполнились делами беззакония и ходили по пустыням без дорог, то есть без призора Божьего, пути же Господня не познали. Ныне же какую пользу принесло нам высокомерие и что доставило нам богатство с чеславием? Все, что прошло, как тень и как молва быстротечная и как корабль, идущий по волнующейся воде, прошел он и не найти следа. Не стези дна его в волнах или как от птицы, пролетевшей по воздуху, никакого не остается знака ее пути.

Все это прошло, оставив нам огонь гиены в вечный и неизменный удел. Справедлив суд Твой, Божий, мы никогда не перестанем это повторять. Ты призывал нас, а мы не слушали, увещевал нас, а мы не внимали. Об этих ужасах мы ежедневно слышали по учениям, но мы презирали такие слова. Тогда речи об этом ничуть нас не огорчали, когда бы сейчас действительность не так жестоко нас мучила. Вздором казалось нам то, в чем заключается сейчас наша жизнь, а ведь тогда нам постоянно об этом напевали – о беспечности, о обман, о злые помыслы, о сообщество порочных людей, о дивный и праведный Божий суд над нашими прегрешениями, как Он воздал каждому нашему греху соответствующее мучение. За жалкое и презренное наслаждение плоти справедливо осуждены мы на страшную гиену. К пребыванию в ужасном мраке и тьме приговорены мы за то, что возлюбили все постыдное, и зрелища, и звуки, и слова, а божественным благом предпочли конские состязания, театральные представления и псовую охоту, в которых хороводились толпы демонов.

а Божие покровительство и надзор через ангелов вовсе отсутствовали. Там многообразно попиралось достоинство чистоты, а зло, распутство и мерзость открыто возвеличивались. Справедливо лишены мы теперь света за то, что в течение временной нашей жизни не видели славы Бога Творца в твари. а оскверняли наши глаза, и уши, и язык, или, вернее, через них губили душу, созданную по образу Божьему, ненавистными Богу зрелищами, и звуками, и речами, и взаимной злобой. Мы ввергнуты в тартер, и страшно мучают нас одновременно и падение в глубину, и скованность за то, что высокомерие мы предпочли возвышенному смирению, которое споспешествует возвышенному и божественному. а крепость и силу добродетели отвергли ради безмерной расслабленности и изнеженности плоти. Где ныне высокомерие наше и заносчивое ко всем отношение, и вялость, и изнеженность плоти, о безрассудство! Вместо необузданного хохота и безудержной болтовни этот невыносимый скрежет зубов.

Мы не пожелали упражняться в изучении божественного и спасительного слова, и предпочли безмерное пьянство словесному восхвалению Бога. Страшному подвергаемся мы теперь наказанию, и наш язык горит от ужасной жажды. Ненависти к братьям, зависти и обманы, и лицемерие, от которых и из-за которых является и самоубийство, порицания и лести, злопамятности, лжи и ложные клятвы приемлем мы достойный плод этого неусыпного червя беспрестанно гложущего недра наших душ. Раз мы искривили прямоту любви, развратили сердце, погубили бесстрастие правды, саму же правду исказили, то, по хотенью совершая зло ненависти, теперь против хотенья сотворили себе черви, а ложью вырыли еще худший ров лукавства, отделяющий нас от единения с прямым и правым Богом. Он ведь сказал устами святого пророка Давида «Сердце лукавое не прилепится ко мне». Соответствующее, стало быть, нашим деянием воздается нам. Вернее, мы принимаем достойную мзду за душевное расположение, возникшее в нас по нашему намерению, за жгучие наслаждения – огонь гиены, за тьму неведения и обольщения, приходящим в вечный мрак неусыпного карающего червя за червя ненависти и лжи, разъевшего и развратившего наше сердце, за разнузданную болтовню и хохот громкий скрежет зубов, за гордое превозношение и веселье падения, изъяющую бездну и тоску ужаса. Да попросту говоря, за каждый из добровольных наших пороков по справедливости восприемлем против воли соответствующую кару.

О, сколь мы жалки! Почему не угасили мы несчастный жар плоти постами и бдениями и изучением божественных словес? Это ведь прекрасные и могущественные гасители огня. Дабы теперь на этом огне не жариться. Отчего не приучили глаза, уши и язык смотреть, слышать и говорить в соответствии с природой, чтобы не терпеть ныне мрак и давящее безмолвие? остав созерцателями, слушателями и воспевателями божественной славы, со святыми и нам наслаждаться светом, словом и мудростью Бога. Если бы мы любовью умертвили черви добровольной ненависти и правдой уничтожили ложь, мы были бы ныне свободны от этого жгучего червя и всех прочих ужасов, в которых заключается наша жизнь. Справедлив суд Божий, чего не искали того мы и не обрели.

Не открываются нам врата Царствия Небесного, раз мы не стучали с делами во врата добродетелей, не вкушаем наслаждение вечных благ, раз не просили в молитве благодати ведения. Не имели немалой любви к Божественному, но приковав ум к земным вещам, их порчи испортили и всю свою жизнь. Все земное прошло и исчезло, а наша вина осталась неизбывна навсегда. Вот что в общих чертах эти несчастные, познающие силу божественной правды в претерпеваемых мучениях, наверное, говорят друг другу. А что со мной-то, бедным, будет? На основании каких дел смогу я надеяться на изъятие из-под страшного приговора, не имея никакой добродетели и ведения? Боюсь, что связанные по рукам и ногам Буду заброшен в землю темную и мрачную, в землю вечной тьмы. Где нет света, где не увидишь живого человека, я ведь по собственной воле связал страстями действующие силы моей души и воспрепятствовал ее шествию по божественному пути евангельского жития.

О страшный, нескончаемый позор, предстоящий мне, если не изменюсь и не освобожусь от многих моих пороков. О, что за плач, что за горькие слезы искрежат зубовно и ждут меня, если хотя бы поздно не отрезвлюсь, не стряхну глубокий сон нерадения и не совлекусь в себя грязное одеяние греха. Вместо света тьма, вместо радости страдания, вместо отдыха наказание и стеснение завладеют мною. И что жальче, а вернее тяжелее всего, о чем и сказать-то больно. Насколько же больнее претерпевать, сминуться Христе и спаси нас от боли этой? Разобщение с Богом и святыми его воинствами и вечное сообщение с дьяволом и скверными его демонами. Причем и ожидать не придется избавления от этих ужасов. Ведь с кем мы через злые наши обыкновения в этом веке сознательно и охотно избрали общение?

С теми по справедливости и против нашей воли. осуждены будем пребывать в веки будущем. И мучительнее и страшнее всякого мучения вечное сообщество ненавидящих и ненавидимых, даже и без терзаний, а уж с ними-то, и отдаление от любящего и любимого. Ведь даже когда Бог, Который по природе и есть, и зовется Любовь, судит по правде, осуждаемые не испытывают к Нему ненависти, да и Он не ненавидит осуждаемых. ибо по природе совершенно свободен от страсти. Неложно веруя, возлюбленный, что это все осуществится в будущем, не будем же и сами беспечны, но со всем усердием и изо всех сил, пока хоть сколько осталось нам времени, бежим от обольщения мира и от мира правителя. Мир ведь приходит, и все, что в нем, гибнет. Наступит воистину, наступит срок.

когда возгласит некая страшная труба неслыханным глазом и все земное распадется, лишаясь своей ныне зримой красоты. И видимый мир придет, восприняв свое завершение, и явится ныне скрытый духовный мир, представляя глазам, ушам и умам совершенно неведомые тайны. А труба, возгласив внезапно по Божьему повелению, заставит разом подняться как бы от некого сна бесчисленные мириады человеческих тел, сзывая их на смотр. Бог же за то, что каждый сделал посредством тела, хорошего ли, дурного ли, по справедливости воздаст достойную мзду, придавая всем существованием великое и страшное последнее завершение. Да будет же непрестанно стоять перед нашим взором и спасительный страх гиены, и славное желание Царствия Небесного что на самом деле значит страх и желание одного и того же, то есть Бога, Который и делается и зовется всем для всех, в зависимости от порочности или добродетельности каждого. Страх будет полностью удерживать нас от зла, а желание побуждать радостно творить в изобилии добрые дела. Пусть это письмо благословенный будет тебе от меня, бедного знаком любви, соблюдения и охранения свойственных тебе добродетелей. Ведь блюсти и хранить добродетели, как мне кажется, приходится даже и тому, кто, подобно тебе, изобильно украшен ими.

Никаким иным способом не могу я достойный отблагодарить тебя за множество твоих благодеяний, кроме как этими увещаниями. Со мной вместе все честные отцы, обитающие благодаря тебе в этом краю, Искренне приветствую тебя, денно и ночно со слезами моля Бога, чтобы в добром здравии вернулся к нам наш Георгий, которого воистину сладко и видеть, и именовать. Да проживем с ним безвредно настоящую жизнь и насладимся будущей благодатью Человеколюбивого и благоподательного Бога, предстательством за нас и у Бога заступничеством при Святой и Преславной Владычице нашей Богородице и преснодевы Марии со всеми святыми. Аминь.