1. Преследование монахов-ревнителей на Афоне ⧸⧸ Свящ. Патрик Рансон. Введение

Священник Патрик Рансон. Преследование афонских монахов Константинопольской Патриархией. Видение. Эта небольшая книга написана для того, чтобы представить православному сознанию и общественному мнению яркий пример нетерпимости и церковного фанатизма, изгнания Константинопольской Патриархии с помощью полиции и гражданских властей афонских монахов. Это действие неоправданно, мы это покажем не канонами или правилами православной традиции, не гражданскими законами, которые не должны вмешиваться в церковные вопросы. Поступая таким образом, Константинопольская патриархия показывает свою двуликость. Для внешних она хочет казаться любвеобильной и осуществляющей, по словам патриарха Афинагора, идеи гуманизма и правды, истины и добра, социальной идеи мира, сотрудничества, братства и единства. Но в то же время на Афонской горе, в вершине православного монашеского сознания, она обнаруживает свою любовь, изгоняя тех, кто оспаривает ее авторитет.

Константинопольская патриархия заявляет, что она официально вошла в новый период истории Церкви. основанный на мере любви, а поступает как во времена Западного Средневековья, когда гражданская власть предоставляла феодальным епископам свою военную силу, а местный сеньор был заодно с епископом в преследовании всякого разномыслия. В Греции патриархия регулярно плачет о своем тяжелом положении в Турции, о том, что она лишена защиты христианской гражданской власти, без народа и без паствы после преступных избиений в Малой Азии в 1923-1924 годах и последовавших за этим различных массовых переселений. Но в единственном уголке Земли, где она еще проявляет свою власть, на святой горе Афон, месте молитвы и духовного мира, патриархия изгоняет прочь тех, кто ей слепо не подчиняется. Мы не первый упоминаем о господствующей сегодня на Святой Горе Афон ситуации, противной как православным канонам, так и гражданским законам. Конечно, многие греческие монахи протестовали против того, что с ними сделали, но их брошюры, написанные по-гречески или напечатанные в небольших малодоступных газетах, остались неизвестными западным читателям. Первым, опубликовавшим вне Греции работу по этому вопросу, был и романах Максим из Великой Лавры. Его небольшая книга вышла в Англии под названием Права человека на Афонской горе, воззвание к цивилизованному миру.

Факт, что Отец Максим из Великой Лавры не прервал общения с Константинопольской Патриархией, придает его протесту против гонения на Афоне гарантию достаточной объективности. Несмотря на это и на значительный отклик в английской прессе, ни один монах, клирик или монастырь, причастный к преследованию своих братьев, не осмелился ему ответить публично, и ни одно из его тяжелых обвинений в нарушениях прав человека не было до сих пор опровернуто. Но это-то молчание и не есть молчание исихазма. Преследование, иначе говоря, использование гражданской силы для навязывания своего церковного права – не православный метод. Конечно, история не была полностью свободна от такого рода отношений, но Православная Церковь никогда не оправдывала использование силы против диссидентов. Отцы Церкви нередко писали против такого мнения. Они были главным образом жертвами в эпоху Орианства, Эконоборчества и Лионской Унии. Среди многих святых православного календаря, отказавшихся поминать константинопольских патриархов в периоды великих христологических и экклесиологических кризисов прошлого, мы приведем в качестве примера только трёх – Святого Максима Исповедника, святого Феодора Студита и святого Григория Полому.

Зато оправдание гонений стало одним из преданий Западной Церкви. Действительно, его богословски обосновали в написаниях епископа Японского Августина, а также на некоторых письмах, написанных в ходе полемики с донатистами. Были также использованы письмо Винсенту и письмо Бонифацию, по которым следовало изгонять или принуждать, даже убивать во время религиозных войн, в ночь Святого Фламея и по случаю отмены Наннского редикта. Некоторые протестанты, такие как Кальвин в Женеве, пользовались теми же текстами для оправдания преследований тех, кто был не согласен с ними. Православие не знало политического августинизма. Когда в XVIII веке после стольких веков религиозной нетерпимости был поставлен вопрос о терпимости, некоторые православные церковные авторитеты возвысили свои голоса для ее оправдания. Так Евгений Булгарис, бывший монахом на Афоне, а затем епископом Русской Церкви, опубликовал в 1768 году вслед за своим переводом исторического эссе об раскольниках Церкви Польской. Вольтера один текст о заглавленной эскиз о терпимости, который был переиздан в 1890-1990 году в Александрия святым Нектарем Эгинским.

Булгарец защищал концепцию терпимости, отличную от концепции Лока, Белли или Вольтера. Для Лока терпимость должна основываться на разделении властей. По Белли, который открыто критикует политический августинизм в своём философском комментарии, Терпимость необходимо возникает в результате осознания невозможности всякого настоящего диалога между конфессиями и между христианами в религиозном мире, отмеченном предопределением и первородным грехом, то есть когда нет свободы. Для Вольтера терпимость оправдана естественным правом. Одним из тезисов Вольтера является утверждение, что христианство по сути нетерпимо, ибо Вольтер не отличал его от политического августинизма. Булгарец, напротив, исходил из православного богословия, исповедующего синергию или сотрудничество свободы и благодати. Бог создал человека свободным, дал ему страшную власть – отвергнуть благодать и любовь своего Творца. Церковь исповедует и проповедует евангельское предание, иначе говоря, ставит каждого перед духовным выбором – принять или отвергнуть откровение и правую веру.

Поэтому преследовать, принуждать, применять силу будет отрицанием той свободы спасения, к которой призывают Евангелие. Использовать такое принуждение значило бы лишить тех, кто может свободно угождать Богу благодатного восстояния, видения славы Христа в этом или в другом мире. Поэтому истинная терпимость, которую должен иметь христианин – это не безразличие, но подлинная любовь, которая предупреждает каждого о том, что он несет ответственность перед Богом за свой духовный выбор, и что даже величайшая благодать и высочайшая истина ничего не могут сделать, если человек не примет на себя свое собственное бремя, если он не возьмется свободно соработать тому, кто ему открылся и явил себя. Именно по этой причине Христос говорит в Евангелии «Всякого, кто исповедует Меня пред людьми, того исповедую и Я перед Отцом Моим Небесным. А кто отречется от Меня перед людьми, отрекусь от того и Я перед Отцом Моим Небесным». Христос исповедует того, кто исповедовал Его, поскольку это исповедание было свободным, истинно, непринуждаемо. В отличие от философских систем, понимающих истину по образу рациональных необходимых истин, и поэтому считающих, что их учение должно быть навязано всем, а когда они становятся идеологиями, это просто необходимо, евангельское возвещение дается смиренно, как слово, которое каждый свободен принять или отвергнуть согласно требованию своей совести. Наоборот, сказали бы мы, в истории Церкви гражданские власти могли признать, что самая великая нетерпимость, самые ожесточенные гонения ничего не могли сделать с духовной свободой тех, кто избрал быть единым со Христом.

Вся история мучеников и исповедников Церкви показывает это. От первохристианских мучеников до новомучеников греческих. пострадавших во времена турецкого владычества и новомучеников российских при советской безбожной власти. История доказывает, что гонения совершенно бесполезны против истинных христиан, предпочедших Царство Божие, власти или эфемерной политической роли. Монахи Афонской горы, отказавшиеся сегодня поминать на литургии имя Константинопольского Патриарха, выдвинули на первый план духовную свободу. Действуя таким образом, они разделили свою ответственность перед Богом. Они отверглись деяния Патриархии, которых они считают противными всей традиции Православной Церкви. Они не преследуют патриархию и не препятствуют ее существованию, но они отказываются стать соучастниками в ее сегодняшнем вероисповедании, которое, как они оценивают по некоторым пунктам, противоречит вере Отцов и Православию.

Они не становятся из-за этого ни фанатиками, ни фундаменталистами. Фанатик – это тот, кто не колеблется совершить насилие и убить, чтобы навязать свои идеи. Фанатики – это те, кто их предает полиции. Также фундаменталистом вообще является тот, кто хочет навязать всем, и особенно обществу, свою собственную концепцию предания и религиозной истины. Фундаменталисты совершают крестовые походы. Афонские монахи-зелоты – суть жертвы крестового похода, у которого нет имени, поскольку невозможно найти в истории церкви другого факта, подобного ему по нетерпимости. На Западе фундаментализм обладает другой характеристикой. Он допускает парадокс.

Власть признают все, отделяясь от нее. Он измышляет непогрешимое папство, которое он признает таковым догматически, и с которым все же порывает. Итак, никогда в истории Православной Церкви Константинопольская Патриархия не считалась папством или единственным критерием веры. Напротив, скорее ее авторитет часто спаривали, а многие, отделяющиеся от нее, были признаны исповедниками. Конечно, в других случаях она сыграла решающую роль в церковной истории, но факт отделения от Константинополя никогда не считался сам по себе признаком раскола. В зависимости от того, что исповедовали и проповедовали публичные епископы этого Патриархата, этой Поместной Церкви, можно было бы говорить или не говорить о расколе. Православная Церковь не становится раскольником по отношению к зданиям, к Поместной Церкви, какова бы ни была её история, но по отношению к содержанию веры, к её православию, то есть к её согласию с библейским и свято-атическим преданием. преданным и ощущаемым через века.

Монахи-золотые имеют право, согласно православной традиции, не считать заявления константинопольских епископов непогрешительными. Если они так думают, они должны по канонам прекратить поминать имя патриарха и больше не признавать его за такового. Как видно, церковные каноны написаны для того, чтобы гарантировать духовную свободу во Христе, о которой мы говорили вначале. Они основаны на синергии. Патриархия, конечно, имеет право говорить всё, что хочет, своё оправдание. Но она не должна преследовать с помощью полиции тех, кто не согласен с ней. Она имеет право находиться в Истамбуле, но не имеет права действовать как турки, традиционно нетерпимые. Поступая таким образом, Константинопольская Патриархия вступает в противоречие не только с правилами и историей Православной Церкви.

Напоминаю тем самым печальное время, когда после Леонского Собора, 1274 год, Патриарх Век, назначенный для осуществления унии с латинянами, счел нужным сжечь непоминающих его монахов в своих монастырях. Но кроме того, она насилует свободу совести, являющиеся общепризнанным правом в наших демократических обществах. В марте патриарх Варфоломей сказал, что он возрадовался о европейском объединении, но он первый не соблюл его прав. Мы не судим его как человека, у него тоже есть право делать свой выбор и предпочестью подобиться патриарху Веку, чем святому Иоанну Златоусту или святому Фотию. Но мы также можем сделать свой выбор, и у нас есть право остаться верными вере святого Иоанна Златоуста и святого Фотия, нежели вере патриарха Века и Варфоломия. Полиция – не аргумент. Зато у монахов-зелотов есть хорошие аргументы, к несчастью, часто задавленные взородыши, потому что они неизвестны за пределами Греции. Необходимы высказывания и публикации.

Конечно, мы не питаем иллюзией, потому что во всех этих вопросах замешано много интересов, и мы знаем, например, что монахи Патриархии старались завладеть оставленным имуществом и помещениями после того, как полиция изгнала их владельцев. У нас нет иллюзий, но мы верим, что христианский народ имеет право получить информацию о делах его собственной иерархии, антихристианское поведение которой на Святой Горе он вообще не замечает. Может быть, до того, как Господь сделает это за всех нас в день своего суда, Христианский народ потребует ответа от епископов, которым он считал нужным кричать «Аксиос достоин» во время их хератонии. Православие не знает клетвикализма. Священник или епископ не обладает сам по себе таким правом или властью, в силу которой он мог бы прибегнуть к гражданской власти для поддержания своего авторитета. Нет, он, священник или епископ, до тех пор пока является он устами Евангелия, пока сохраняет точностью то, что принял, как нечто не его собственное, но принадлежащее Святому Духу, Церкви, всем настоящим христианам. Господь не просил его действовать как сатрап, но служить. Вы знаете, что князья народов господствуют над ними, и вельможи властвуют ими, но между вами да не будет так.

А кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою, и кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом, так как Сын Человеческий не для того пришел, чтобы ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих. Раб не больше Господина Своего. Потому узнают вас все, что вы, мои ученики, если будете иметь любовь между собой.